— Что ж… Смерть будет настоящей. Но на оригинале это никак не отразится. Разве что уцелевшим придется рассказывать ему много интересного.

— Ладно, — протянул Син. — Оплата?

Когда гость назвал сумму, брови ТПшников дружно поползли вверх.

— Ого! — сказал Бай. — Кажется, я уже согласен. — И добавил, обращаясь к Сину: — Но Камилл-то каков фраер! Сдал нас с потрохами, даже не верится…

Но Сина так просто было не убедить.

— А где гарантия, что нас не надуют?

Гость был сама предупредительность. В руке его незаметно, по-шулерски, возникла кредитная карта. Та самая, с которой он расплачивался с Баем под Рождество.

— Половина — вперед. Да, я забыл сказать, — небрежно добавил гость. — Вас ведь пятеро. Ранее я назвал гонорар одного. Каждый из вас получит упомянутую мной сумму.

У Бая отвисла челюсть. Карточку он принял дрогнувшей рукой. Вывалился из игры и вставил прохладный тонкий пластик в щель считывателя. Денег было ровно на пятерых — по весьма кругленькой сумме, и если верить этому странному типу, она удвоится по возвращении.

— А если кто-нибудь не вернется, оригиналы получат деньги? — спросил Чен, безмолвно, как призрак, простоявший у двери добрых десять минут.

— Да, — последовал короткий ответ. Незнакомец даже не обернулся на голос, должно быть, давно заметил появление Чена.

— Представляю, что скажет Тигрис… — пробормотал Бай, шурша клавиатурой.

— Лучше представь, что скажет Сема… — проворчал Син. — Я, например, не решаюсь…

Хотя, если честно, Син больше боялся — что скажет его жена? Потом наконец сообразил, что жену ставить в известность вовсе не обязательно, ведь настоящий Син останется дома и будет по-прежнему ходить на работу каждое утро… Закатит скандал Камиллу — наверняка. И еще станет бессильно пить пиво по вечерам, потому что где-то за непроницаемым барьером его двойник будет бороться с опасностями, чужими, как мысли насекомых. Точнее, даже не двойник — он сам, часть его сущности, отделенная могуществом кристаллических процессоров…

Син вспомнил, как лет тридцать назад, в детстве, когда зимы еще были вьюжными и морозными, ему насыпали за шиворот горсть колючего и сухого снега. И как он орал, потому что было одновременно и холодно, и весело.

Только сейчас веселиться не приходилось.

Бай рассеянным жестом протянул гостю кредитку, на которой не осталось ни гроша. ТПшники стали богачами. И — одновременно — рабами кутающегося в черный плащ чужака с бесцветными глазами и холодом в душе.

— Когда старт? — спросил практичный Чен. — Надо хоть кутнуть напоследок.

— Послезавтра. Готовьтесь. Я заеду за вами — сюда, на фирму, в час дня.