— Ты… Ты тоже?

-Да.

Тири глядела ему в лицо, и в звездочках-плексах отражались крохотные язычки пламени. Она была очень грустной.

— И… тебе это не нравится? Не нравится этот дар?

Она усмехнулась:

— Дар? Скорее уж — проклятие.

Аурел поперхнулся пивом.

— Проклятие? Почему, елы-палы? Это же золотое дно!

— Потому что я ненавижу Сеть. Я ненавижу терминалы, клавы, диалы, диски, я ненавижу все это равнодушное железо.

Она говорила негромко и без каких-либо эмоций в голосе, словно давно смирилась со своей ненавистью.

— За что можно ненавидеть Сеть? — глухо спросил Аурел.

Тири пожала плечами:

— А за что ее любить? За то, что она отнимает у нас подлинные чувства? За то, что пичкает нас суррогатами и психо-тропщиной? За то, что она не позволяет мне заниматься делом, которое я люблю? За что?

Аурел не ответил. Ему нечего было ответить — просто нечего. Ведь он любил Сеть. Точнее, даже не любил — он был частью Сети и не мыслил себя без киберспейса. Собственно, он жил там — а в реальном мире только отсиживался. И скучал при этом. Единственное, что интересовало его вне Сети, — это скорость. Это мощь мотора, бьющегося в унисон с сердцем и мыслями, это ветер в лицо и бесконечность равнины, бесконечность впереди, за спиной, справа, слева… Только это. А она говорит — проклятие…

— Каким делом не позволяет тебе заниматься Сеть? — спросил он наудачу.

Тири дернула плечом и отвела взгляд. Теперь она неотрывно глядела в костер.

— Не все ли равно?

— Не все.

— Давай не будем об этом, Ури, — попросила она. — По крайней мере сейчас.

Когда она называла его Ури, возражать просто не хотелось. Чисто женский подход, но какой действенный…