— Ты кто?

— Лощинин! — тотчас отозвался бластер знакомым голосом. Только после этого Платонов включил изображение, положив предварительно руку на руль, ибо не хотел, чтоб об автопилоте узнал кто-нибудь посторонний.

— Мы их засекли! — Лощинин частил. Платонов чувствовал, что разговаривать с ним Лощинин не любит и старается поскорее разделаться со всеми делами.

Напрашивался вопрос: «Где?», но Платонов, конечно же, промолчал.

— Они добрались до перегона наконец-то… Есть такой городишко — Мелекесс. Знаешь, где это?

Платонов фыркнул. На перегоне не так много городков — меньше тысячи. Тем не менее он знал обо всех и держал в голове план каждого. Не зря же он считал себя профессионалом. Впрочем, что значит — считал? Платонов и был профессионалом, причем лучшим.

— Я не понял, что у них там происходило, но минут пять терминал Слайдер-восемьдесят восьмого проработал. Кажется, у них был какой-то кривой коннект не пойми с кем. Во всяком случае, Злыдень с Энди не смогли отследить, с кем коннектился Фриппи, — логи оборваны. И еще, — Лощинин хихикнул, — кажется, к ним пробрался вирус. Короче, они с ним боролись, а Злыдень тем временем шастал около и держал свой компьютерный нос по ветру. Сейчас я тебе его дам, послушаешь сам…

Платонов кивнул. Изображение Лощинина в голокубе уменьшилось и уехало в левый верхний угол; в центре и справа раскрылись окошки терминалов Злыдня и Энди Трушина.

— Привет, — поздоровался Энди. Злыдень просто кивнул.

— В общем, я мало что понял, — честно признался Злыдень. — Иногда мне кажется, что я снова стал радостным и лопоухим чайником.

Платонов подозрительно поглядел на него. Если Злыдень, легендарный в сетях .41, говорит, что мало что понял, значит, дело и впрямь нечисто.

— А поконкретнее? — уточнил Платонов невозмутимо.

— Ну, например: это был не диал-коннект через ближайший ретранслятор, если, конечно, верить тем обрывкам логов, что я сумел наскрести. Но это не был и коннект посредством стандартной волоконки — волоконкой наши лучшие друзья вообще, кажется, не пользуются. Правильно — дураками их назвать никак нельзя… хотя некоторые их действия, мягко говоря, труднообъяснимы.

— Треки? — напрямую спросил Платонов.

— Треки в том числе, — подтвердил Злыдень.

Энди громко фыркнул. Платонов знал, что подумал Энди: тот всегда фыркал, когда кто-нибудь из хорошо знакомых ему людей неожиданно принимался изъясняться не как обычно, а вдруг начинал напоминать господина президента во время телеобращения к гражданам. Злыдень сейчас вещал именно в такой манере.

— Ну хорошо. А что вы сообщите полезного мне? — спросил Платонов, зевая. Натурально зевая, вовсе не наигранно.