Как только она спустилась вниз, ее мама провела целый час, поочередно то обнимая, то крича на нее. Отец был строг, но она заметила гордость в его взгляде и невольное восхищения в глазах кузенов и кузин.

Позже один из них подошел к ней и спросил: «Как у тебя получается быть такой бесстрашной?» Девочка пожала плечами и ответила: «Я просто хожу».

Но это была неправда. Это лучше, чем просто ходить. Когда другие шли по канату, то боролись с ним – с ветром, высотой, расстоянием. Когда Инеж была на канате, он становился ее миром. Она чувствовала его наклон и натяжение. Он был планетой, а она – спутником. В этом присутствовала простота, которой она никогда не ощущала на трапеции, где все контролировали импульсы. Ей нравилась тишина, присущая канату, и это то, что не мог понять никто другой.

Инеж упала лишь раз, и все еще винила в этом сетку. Ее натянули, потому что Ханзи добавил к своему выступлению одноколесный велосипед. Это было одно мгновение – вот Инеж идет и вдруг падает. У нее едва хватило времени осознать это, прежде чем она попала в сетку и отскочила от нее прямо на землю. Инеж ощутила легкое недоумение, обнаружив, насколько твердой была почва, что та не смягчилась и не прогнулась ради нее. Девочка сломала два ребра и заработала шишку на голове размером с большое гусиное яйцо.

«Хорошо, что она такая большая, – пробормотал отец, изучая травму. – Это значит, что кровь не скапливается в мозгу».

Как только с Инеж сняли повязки, она вернулась на канат. С сеткой больше не работала. Знала, что та делает ее беспечной. Но, глядя вниз сейчас, она призналась себе, что не отказалась бы от небольшой страховки. Далеко внизу лунный свет мерцал на бугристой мостовой, из-за чего камни напоминали черные семена какого-нибудь экзотического фрукта. Но сетка, спрятанная за сторожкой, была бесполезна, поскольку ее могла держать только Нина, и что бы там Каз ни планировал изначально, новый план не строился вокруг того, что кто-то будет держать сеть на виду у стражников. Поэтому Инеж пойдет так же, как всегда, когда ее некому ловить, парящая в воздухе на невидимых крыльях.

Инеж вытащила балансир из петли на жилетке и, щелкнув по нему, раздвинула его в полную длину. Затем оценила его вес в своих руках, пошевелила пальцами в кожаных тапочках, украденных из «Цирка Зиркоа» по ее просьбе. Их гладкой подошве не хватало крепкого тактильного сцепления ее любимых резиновых тапочек, но зато так ей было легче скользить по веревке.

Наконец Нина подала сигнал, сверкнула яркая вспышка зеленого цвета.