– Что, если мы вложимся вместе? – спросил Ван Эк.

– Вместе?

– Торговый совет полагает, что скоро цена на юрду изменится. До недавнего времени наши руки были связаны ролью государственных служащих. Но предстоящий аукцион дал нам возможность заняться новыми инвестициями.

– Это законно? – Колм нахмурил брови, выражая глубочайшую озабоченность.

– Конечно. Нам запрещено влиять на результат аукциона, но вложение в ваш фонд вполне в рамках закона и может быть взаимовыгодным для нас обоих.

– Я понимаю, какую выгоду принесет мой фонд вам, но…

– Вы встречались с разными инвесторами. А что, если Торговый совет станет вашим главным вкладчиком? Что, если этот фонд станет исключительно нашим? Совет представляет тринадцать самых древних и известных семей Керчии, с процветающими предприятиями и большим капиталом. Фермеры из вашего консорциума не могли и мечтать о таких партнерах.

– Я… не знаю, – ответил Колм. – Это, безусловно, привлекательно, но мне понадобится серьезная страховка, если мы подвергнем себя такому риску. Если совет внезапно передумает, мы потеряем всех инвесторов разом.

Драйден ощетинился.

– Ни один член Торгового совета не станет нарушать контракт. Мы закрепим его собственными печатями на глазах у судьи, которого вы выберете сами.

Нина так и видела, как крутились колесики в голове Ван Эка. Несомненно, некоторые фермеры в Новом Земе действительно отказались продавать ему плантации. Теперь у него появилась возможность контролировать не только те поля, которые он приобрел, но и солидную часть тех, которые не удалось купить. Девушка также задумалась, не чувствовал ли он давления со стороны Торгового совета после того, как город потратил деньги на поиски его сына, отсюда и его желание преподнести им такой выгодный подарок.

– Дайте нам сорок восемь часов… – начал Ван Эк.

Лицо Колма источало сожаление.

– Боюсь, я должен закончить свои дела к завтрашнему вечеру. Я уже купил билет на корабль.

– Гавани закрыты, – сказал купец. – Вы никуда не уплывете.

Отец Джеспера направил на Ван Эка такой леденящий душу взгляд своих серых глаз, что волоски на руках Нины встали дыбом.

– У меня появилось отчетливое впечатление, господин Ван Эк, что вы мне угрожаете, и мне это не нравится.

Несколько секунд Ван Эк стоически не отводил глаз, но потом жадность взяла верх над ним.

– Значит, сутки.