– Есть еще кое-что, – сказал Шпект. – Матиас, ты покойник.

– Прошу прощения? – его керчийский был довольно хорош, но, возможно, остались пробелы?

– Тебя прибили в госпитале Хеллгейта.

В комнате наступила гробовая тишина. Джеспер тяжело осел в кресло.

– Маззен мертв?

– Маззен? – Матиасу это имя ничего не говорило.

– Он занял твое место в Хеллгейте, чтобы ты мог плыть с нами в Ледовый Двор.

Матиасу вспомнилась битва с волками, и Нина, стоящая в его камере, и как они бежали из тюрьмы. Нина покрыла одного из Отбросов язвами и вызвала у него лихорадку, чтобы его поместили в карантин и не подпускали к другим обитателям тюрьмы. Маззен. Матиас не должен был забывать о нем.

– Вы вроде говорили, что у вас есть свои люди в изоляторе, – сказала Нина.

– Да, люди, которые должны были поддерживать его в состоянии болезни, а не обеспечивать безопасность, – лицо Каза помрачнело. – Это заказное убийство.

– Фьерданцы, – прошептала девушка.

Матиас сложил руки на груди.

– Невозможно.

– Почему? Мы знаем, что дрюскели тут. Если они отправились на твои поиски в город и устроили бучу в Штадхолле, им наверняка рассказали, что ты в Хеллгейте.

– Нет, – покачал головой Матиас. – Они бы не прибегли к подобной тактике. Нанимать убийцу? Прикончить больного в его же постели? – Но, даже произнося эти слова, Матиас начал в них сомневаться. Ярл Брум и его приспешники творили дела и похуже без малейших угрызений совести.

– Крупные, светловолосые и слепые, – прокомментировал Джеспер. – Таковы наши фьерданцы.

«Он умер из-за меня, – подумал Матиас. – А я даже не запомнил его имя».