Найл двинулся на запад, в сторону женского квартала, с каждым перекрестком сворачивая на север, чтобы еще приблизиться к реке. В этих узких рукотворных каньонах темень стояла такая, что приходилось пробираться подобно слепому, выставив перед собой трубку-посох, а другой рукой хвататься за уличные ограждения и стены.

Тротуары были неровные, все в выщербинах. На одном из углов (именно углов, поскольку ветер задувал разом с двух сторон) Найл запнулся о поребрик и угодил ногой в нишу водостока. Посох со звоном вылетел из рук. Упав на четвереньки, Найл принялся лихорадочно шарить вокруг, борясь с нарастающим страхом.

Мысль, что трубка утеряна, наполняла мозг отчаянием. Тут вспомнилось о зеркальном медальоне. Найл залез себе под рубаху и повернул его нужной стороной к груди. Сосредоточился. На секунду где-то в затылке остро кольнуло, затем тело наполнилось ровной силой и спокойной уверенностью. Он поднялся и, растопырив пальцы невысоко над землей, пошел – медленно-премедленно. Покалывание в кончиках пальцев правой руки дало знать, где искать пропажу. Теперь, в сравнительно спокойном состоянии, он мог уловить некое подобие сигнала, исходящее от металлического прута. Через секунду удалось отыскать, где именно в нише водостока он лежит. Медальон Найл снова отвернул от груди, чувствуя, как такая сосредоточенность высасывает его энергию.

Когда луна выявилась снова, Найл обнаружил, что до широкого проспекта уже рукой подать. План он помнил хорошо: река должна находиться в двух кварталах к северу. Задержавшись в подъезде, он внимательно оглядел проспект – не видно ли там движущихся теней; похоже, никого. Сверху тяжело полоскались на ветру большие тенета, но паук в такой ветер наверняка забился, съежившись, куда-нибудь подальше в щель. Найл заспешил вверх по проспекту. Глаза постепенно свыкались с темнотой, и он мог двигаться проворнее. Лицо и голые руки немели от стылого ветра. Но это даже хорошо, что холод: паукам он не приятнее, чем ему.

До реки оставался еще квартал, когда Найл остановился передохнуть на углу улицы. Сверху луну затянуло огромной тучей; минут десять пройдет, не меньше, прежде чем она схлынет. Не надо бы выходить на набережную в полной темноте; если пауки охраняют мост, то, вероятно, могут нести дозор и вдоль реки.

Он сидел на тротуаре, прислонясь спиной к ограждению подвала. Что-то сзади скрипнуло; оказалось, он прислонился к двери. Мысль о том, что можно укрыться от ветра, пусть хоть на несколько минут, показалась соблазнительной. Найл открыл дверь, и та отозвалась протяжным пением проржавевших шарниров. Елозя на коленях, парень нащупал истертые каменные ступени, скользкие от дождя. Он стал осмотрительно спускаться, пока не достиг подобия подвала, расположенного ниже уровня улицы. Стоял неприятный запах, как от гниющей растительности, но ветра, по крайней мере, не чувствовалось. Теперь, когда острый холод не обдавал кожу, ощутилась даже некая видимость тепла. Найл, дрожа, сидел, сцепив руки на коленях, а сам удивлялся, с чего это запах гнилых овощей все усиливается.