Что поражало, так это сама интенсивность жизненного пульса. Теперь, когда Найл сознавал его, он напоминал ему ритмичные перемежающиеся порывы швыряемого ветром ливня; как тогда, во время шторма, завеса дождя вкось хлестала по ладье, налетая взрывными порывами. Однако в отличие от ветра, который хлестал то впопад, то невпопад, в зависимости от хода ладьи по волнам, это жизненное биение производило впечатление цельности и было слитным, словно порождалось неким единым разумным центром. Найл на секунду даже подумал, уж не является ли ее источником сам Смертоносец-Повелитель.

В эту секунду Найл уловил перемену в сознании бойцового паука. С чувством, напоминающим пробуждение от глубокого сна, тот возвращался в свое обычное умственное состояние. Чувствуя, что его скоро сменят, паук включился в активную фазу. Любопытно, что караульный все еще находился внутри будки, так что смена была вне его поля зрения; тем не менее он, не выходя наружу, сознавал другого паука, идущего сейчас по проспекту к Белой башне. Углубившись еще раз, Найл уяснил, в чем здесь суть. Смена, приближаясь, пробуждала в общей пульсации дополнительные импульсы помельче, внося разрозненность в целостный ритм.

Теперь терять время было нельзя. Уже окончательно рассвело, и дальше медлить опасно. Найл неслышно спустился по лестнице, оттуда под мост. Вода начиналась в паре метров ниже тропки, где он провел ночь. В реку полого спускался глинистый берег шириной локтей шесть. Найл скинул сандалии – те, что принес из Диры, – и засунул их в карманы безразмерной рубахи. Затем спустился по каменному откосу, а оттуда прямо на глину. Она была жесткой, ступни практически не оставляли следов. Спустя секунду он медленно спустился в воду.

Здесь была уже не глина, а слякоть, вязкая, неприятно скользкая. Найл, непривычный ходить вброд, тревожно застыл. Ступни с каждым шагом всасывались в слякоть чуть ли не по колено. Какое-то небольшое существо юркнуло под ногами, сердце испуганно екнуло. Найл остановился, унимая биение сердца. До него дошло – и как раньше-то не подумал! – что наступил уже белый день и его кто угодно может увидеть с берега, а чем дольше перебираться вброд, тем вернее обнаружат. На миг появился соблазн возвратиться и, пока стемнеет, переждать в этой нише под мостом.

Но понял, что это еще опаснее: с того берега все будет великолепно просматриваться. И он неуклюже брел до тех пор, пока вода не дошла до подмышек. Течение здесь оказалось сильнее, чем Найл предполагал. Пришлось наклониться, чтобы удержать равновесие. Неожиданно дно исчезло из-под ног, и Найла понесло по течению. Первым порывом было шагнуть назад, но он понял, что это бесполезно, проще толкаться вперед. Лавируя, чтобы держаться вертикально, он преодолел еще пару метров и тогда почувствовал, что тонет. Когда вода затекла в рот и в нос, Найла на мгновение пробил неодолимый ужас. Ужас охватил при мысли, что течение вынесет из-под спасительного моста-укрытия и он окажется как на ладони.