– Хорошо, если жрать не хочет, – вставил Милон.

Все смотрели на Манефона, незрячее лицо которого было уставлено в сторону озерца. Затем Симеон бережно взял его за руку.

– Омой себе глаза в воде. – Манефон стал опускаться на колени, не сознавая, что до воды надо еще пройти метра три. – Нет, не здесь. Поди сюда.

Его подвели к месту, где склон полого сходил к воде. Здесь Манефон встал на колени и опускал разведенные руки, пока не коснулся ими поверхности. Затем, склонив голову, плеснул бурой воды себе в глаза. И пронзительно вскрикнул от боли:

– Жжется! – Он отпрянул, отчаянно натирая глаза руками. Подбежал Милон и поднес тряпицу, которую Манефон, стиснув зубы, прижал к лицу, Найл согнулся и, черпнув, тоже плеснул себе в глаза. Не стерпев, он вскрикнул: вода была соленой от минералов и жгла, будто кислота. Несколько капель стекло в рот – тьфу, горечь!

Доггинз сунул Манефону бутыль, где еще оставалось на четверть вина.

– На-ка вот, хлебни. – Манефон мотнул головой и оттолкнул посудину; ему, очевидно, было не до этого. Симеон опустился возле слепого на колени и взял его за запястье.

– А ну, дай взглянуть.

Манефон понемногу унялся и поднял лицо, все еще страдальчески постанывая. Симеон, бормоча что-то утешительное, возложил пальцы на распухшую щеку Манефона и осторожно, бережно оттянул нижнее веко. Манефон неожиданно замер. Лицо у него неузнаваемо переменилось.

– Я… я тебя вижу!

С видимым усилием он открыл оба глаза и вперился в Симеона. И тут он захохотал – громово, безудержно, стирая бегущие по щекам слезы. Изо всех сил расширив веки, он оглядывался вокруг себя.

– Я снова, снова могу видеть!

Манефон вскочил на ноги, облапил Найла и стиснул так, что тот аж поперхнулся. Жесткая борода царапала Найлу ухо. – Все как ты говорил, так и вышло!

– Ты отчетливо нас различаешь? – осведомился Симеон. Манефон крупно моргнул.

– Не сказать чтобы очень. Но я вижу, вижу! – Он вновь огляделся с восторгом и изумлением.

Милон посматривал на Найла с благоговейным ужасом.

– Как у тебя это получилось? Какое-то волшебство?

Найл пожал плечами.

– Да что ты. Видимо, вода. Она, должно быть, вывела отраву.

Но взгляд Милона красноречиво говорил: давай, мол, не скромничай.