Дежурный козырнул и отключился.

— Так что? — напомнил Моросанов. — Почему проверять?

Командор опустил глаза и отвернулся.

— Вы знаете, что такое философский камень? — Не дав Илье ответить, он продолжил — В древности люди тысячелетиями бились над загадкой, которую сами себе придумали. Лучшие умы пытались синтезировать этот камень. По их расчетам, он мог превращаться по желанию владельца во что угодно. Представляете, как заманчиво?

— Похоже, — прошептал Моросанов.

— Одни искали его, чтобы быстро обогатиться, другим была нужна власть над себе подобными, третьи хотели с его помощью овладеть собой, потому что в долгих поисках обнаруживали собственную несовершенность. Все попытки, гласит история, кончались неудачами.

— Так редлит…

— Погодите, Моросанов. Сходство редлита с философским камнем, быть может, только внешнее. Но тут важно другое. Как и тот камень, он раскрывает человека, обнажает его нутро… Мне, например, сделалось страшно, когда вы рассказали о редлите. Что бы я с ним сделал? Не знаю…

— Но если это так, — вставил Лылов, — то люди предстали перед Длором не с самой лучшей стороны?

— Наверное. Теперь вы понимаете, почему я настроен пессимистично относительно возможности полноценного контакта?

— Да, Ашор, но вы постоянно забываете о мямарах!

— Вы полагаете, что мямары им действительно нужны? Мне кажется, это была искусственная валюта. С таким же успехом они могли попросить конфетные обертки или старые башмаки. Иначе люди заподозрили бы неладное. Когда тебе что-то всовывают насильно, ты инстинктивно сторонишься. Разве не так?

— Нет, — отрезал Моросанов, — мямары им нужны.

Ашор скептически пожал плечами.

Повисло молчание.

— Да! — сказал командор. — С тех пор как мы забрали Батрика и остальных рэбберов, спавших в Длоре, ни один из наблюдателей не видел ни миражей, ни хрустальных городов, ни быстрых призраков.

— Что?

— И совершенно прекратился «оросли».

— Кстати, — спросил Лылов, — как себя чувствует группа Батрика?

— Они тоже в санблоке. До сих пор медики не смогли обнаружить никаких отклонений…