— Будем спать, сколько влезет, и…

— Ну уж нет! — сказала она.

Фонарь наполнил пещеру светом — в таком, должно быть, плавают аквариумные рыбки. Сник сбросила с себя форму и стояла перед ним в своем практичном белье — пурпурной маечке и трусиках-бикини. Ее гладкие прямые волосы блестели, как мех котика, а темно-карие глаза словно светились в полумраке. Кэрду казалось даже — это, конечно, было одно лишь воображение, — что сквозь бронзовую кожу просвечивают тонкие кости ее высокоскулого черепа. У нее был красивый череп, если можно назвать череп красивым.

Она подняла руки и стянула с себя майку. У нее были маленькие, идеально круглые груди с огромными розовато-красными сосками. Потом она разлепила на боку свои трусики, открыв пучок необычайно густых, темных и блестящих волос.

Она кинулась на Дункана, словно пантера. Он не оказал сопротивления и упал вместе с ней на матрас. Очень скоро он с ее помощью освободился от всей одежды.

— Я никак не ожидал… — начал он.

— Заткнись! — И она закрыла ему рот своими губами.

После, лежа головой у нее на груди и обнимая ее правой рукой, он думал о том, почему она так внезапно в буквальном смысле овладела им. Раньше она не говорила и не делала ничего такого, из чего он мог бы понять, что хоть как-то привлекает ее в сексуальном плане. А в своем отношении к ней он сам не мог разобраться. Сначала ему казалось, что он в нее влюблен. Это, насколько он понимал, проистекало из того, что он любил ее в своих прежних воплощениях, которых не помнил. Но потом ее кровожадность оттолкнула его, и он решил, что ее любить нельзя. Как будто волевое решение может как-то повлиять на эмоции. А сейчас он ответил ей не только как мужчина, который рад удовлетворить свою похоть. Он слился с ней в экстазе, который дает одна только любовь.

Их обоих так трясло от всего, что они совершили сегодня, что только секс мог их разрядить.

Вскоре стало ясно, что этого не произошло, что они по-прежнему заряжены до отказа. Сник начала покрывать его поцелуями — и только соединившись еще четыре раза, они полностью опустели. Теперь они лежали тихо, все еще тяжело дыша, покрытые потом.

Дункан встал и вышел под дождь. Он долго стоял, морщась от холода, но чувствуя себя счастливым и очищенным. Мгновение спустя к нему присоединилась Сник. Близкие разряды молний заново воспламенили их. Сник восторженно завопила и опять обняла его. Они повалились на холодный камень и доказали, что не так опустошены, как им казалось.

Грозе далеко до нашего разгула, подумал он.

Дрожа, они вернулись в пещеру. Растерлись полотенцами, взятыми из багажника, и смазали колени, ободранные о камень, мазью из аптечки первой помощи. Потом жадно принялись за еду, и Сник все время весело болтала. Это была новость — обычно больше говорил он.