Дункан снова выглянул за дверь. У каждой машины стояло по ганку с прожектором — они светили в те квартиры, куда вошли их товарищи.
Дункан отступил назад и тихо сказал:
— Если они возьмут нас теперь, когда вокруг никого нет, они смогут сделать все что угодно. Убить нас или втихую доставить в ближайший участок.
— А ты как думаешь, что они сделают?
— Думаю, что им захочется узнать все о нашей деятельности и о тех, с кем мы связаны. Но живые мы представляем большое неудобство для правительства, вдобавок служим знаменем для недовольных и радикалов. На месте Всемирного Совета я предпочел бы, чтобы нас убили.
— Вот это верно. Постараемся захватить с собой побольше народу.
Дункан усмехнулся. Древние викинги, не признававшие иной смерти, кроме гибели в бою, ей и в подметки не годились. Если Валгалла есть, валькирии определенно отнесут ее туда, хоть она и женщина.
Сник хотела сказать что-то еще, но он вскинул руку, призывая к молчанию. Снаружи донесся слабый шум, похожий на говор многих голосов. Сник прислушалась.
— Это еще что?
Он снова выглянул, а Сник втиснулась между ним и дверным косяком, чтобы тоже посмотреть. Двое ганков у машин стояли к ним спиной. Огни за поворотом сделались ярче. Появилась патрульная машина, сверкая фарами. Следом шли несколько пеших ганков с оружием в руках. За ними двигалась какая-то беспорядочная колонна — очевидно, арестованные демонстранты. Они выкрикивали лозунги, которые порой долетали до ушей Дункана:
— Хотим жить каждый день!
— Долой правительство!
— Требуем справедливого суда для Дункана и Сник!
— Да здравствует революция!
— Дайте бессмертие и нам!
— Убирайтесь, свиньи!
— Их ведут к лестницам, — сказал Дункан. — Или собираются загнать в какой-нибудь театр и запереть там, пока не найдут время разобраться с ними поодиночке.
Ганки, обыскивающие квартиры, выглянули наружу и, удовлетворив свое любопытство, ушли обратно. Через минуту обе пары вышли и передвинулись в соседние квартиры.
— Может, присоединимся к колонне? — сказала Сник.
— Нет. Могу поспорить, что их всех проверят нюхачом.