Так уж издавна повелось, что приключенческая литература всегда шла рука об руку с фантастикой.

Ничего удивительного в этом нет, ведь вплоть до начала XX в. для большинства читателей художественной литературы мир делился на две части — обыденно-реальный и сказочно-экзотический. В обыденном мире не происходило ничего выходящего за рамки привычного жизненного уклада — и это являлось главным его достоинством. А все «страшные опасности и ужасные приключения» имели место лишь в далеких временах и странах либо в воображении сказочников.

Даже для того, чтобы встретиться с привидением, герою (а вместе с ним и читателю) требовалось выйти из дома, сесть в кабриолет или ландо и отправиться в полузаброшенный замок — где-нибудь в английской глуши, почти на самой грани обитаемого мира, на пустынном морском берегу, среди вересковых пустошей либо у края таинственных торфяных болот. Туда, где по ночам в шуме прибоя слышен странный шепот, в полутьме старинных коридоров раздается мерный лязг кандальных цепей, а издали доносится леденящий вой Баскервильской собаки.

Другой род чудес издавна представляли удивительные путешествия, уводившие читателя в далекие заморские страны и таинственные земли, где жили совершенно иные люди, приключения творились буквально на каждом шагу, а неизведанное крылось за каждым поворотом.

Эпоха великих географических открытий не только не развенчала этот чудесный мир, но лишь приблизила его к читателю, сделав теоретически доступным. Именно поэтому XIX век стал временем расцвета «географического романа». Его официальной целью считалось «развлекать, поучая» подрастающее поколение, на деле же книгами Жюля Верна, Буссенара или Жаколио зачитывались все поколения, от мала до велика. Стоит ли говорить, что фантастика была неотъемлемым элементом множества подобных романов? Она могла не проявляться в тексте открыто, но неизбежно стояла «за кадром», оставаясь важной составляющей описываемого мира, который не принадлежал реальному — хотя временами и стоял совсем близко к нему.

Во второй половине XIX в. модной темой приключенческой литературы стали национально-патриотические мотивы. Правда следует заметить, что персонажи французских авторов, как правило, предпочитали бороться против британского владычества, английские писатели язвительно бичевали германский колониализм, а немецкие литераторы боролись против английскою и французского империализма.

А жанр авантюрной фантастики требовал в первую очередь «приключений тела», лучше бы на экзотическом антураже. И здесь решающую роль в формировании канона сыграл классик английской литературы рубежа XIX и XX вв. Редьярд Киплинг. Певец британского колониализма и «бремени белого человека», чья поэзия завораживала даже самых отчаянных антиимпериалистов.