Я молча обошёл её и двинулся дальше.

— Ну не злись!

— Я и не злюсь.

— А чего молчишь?

— Думаю.

— А скажи, — не отставала она: — А я тебе нравлюсь?

— Нет.

— Как…Не нравлюсь?

— Жанна! — мы уже стояли около носа корабля: — Ты мне понравишься, когда починишь опору. Ясно? Займись делом.

— Ну, Поп?

— Послушай. Ты — красивая девушка. И я бы не отказался с тобой… Ну, ты понимаешь?

— Нахал! — сквозь забрало её шлема было видно, что её лицо залил румянец. Я вздохнул — ну вот как с ней говорить? Вроде и сказал то, что она хотела услышать… И снова не то!

— Посмотри опору, пожалуйста.

Она молча кивнула и согнувшись направилась к черневшему люку шасси, из которого торчали какие-то обломанные и оплавленные железяки. Свободного пространства под корпусом было немного — где-то полтора метра или сантиметров на двадцать — тридцать больше, так что ей предстояло работать либо на корточках, либо на коленях.

Вообще, открывшаяся мне картина больше напоминала поле боя. Пара крупных камней подпирала корпус корабля и вполне могла бы сойти на толстые и оплавленные жестоким огнём колонны какого-то здания. Около дальней, расположенной у левого борта, застыл в позе атланта, удерживавшего на своих плечах корабль, андроид Клёна. Ему, как и машине Грея тоже досталось, и он замер с неестественно согнутой от чрезмерной нагрузки, спиной. Грей, его робот, замер растопырив руки и ноги. Его корпус, под действием потоков плазмы оплавился и узнать в этой, большой букве Х, человека, человеческую фигуру, мог только тот, кто изначально знал её происхождение.

Я обошёл его приглядываясь.

Головы у андроида не было — от неё остался небольшой, в пару кулаков бугорок. В принципе это было не страшно — мозги у таких изделий располагались или в брюхе, или вообще, пардон — в заднице, оставляя голову только под оптику и акустику.

Ноги были почти по колено вплавлены в спёкшуюся поверхность, а руки, которыми он до конца упирался в корпус корабля приварились к броне.

Завершив круг почёта я молча поёжился — не знаю, выдержал бы я транслируемую шлемом боль, которую испытывала машина в плавившем её потоке плазмы.