Я рывком поднялся:

— Счёт!

Стул жалобно пропищал по хризолитовому полу. Очень хорошо! Вот так — сухо, официально, под писк стула — я войду в историю несчастной, обворованной мною до нитки, планеты Голубой Пепедук. В памяти окружающих именно таким я навеки и останусь — взволнованным и торопливым.

Признаюсь, до сих пор не знаю, что же означает слово «пепедук». Моя интуиция (которая обычно не подводит) подсказывает, что в переводе на русский язык подобное буквосочетание ничего хорошего означать не может. Как бы там ни было, моя жизнь в поистине чудесном уголке галактики Аль-Дагор под светом нормальной жёлтой звезды Капибара сейчас подходила к концу. Всё хорошее имеет свойство заканчиваться при появлении планетарного прокурора — такова непознанная до сих пор диалектика разумной жизни на просторах Вселенной. Если угодно, сказанное выше можете считать законом возрастания энтропии.

Покинул я ресторан с лицом хмурым и озабоченным — надеюсь, это тоже не укрылось от внимания окружающих. Машину я тронул с места в спешке и с видимым волнением, едва не сковырнув автоматические ворота. Отъехав от ресторана на половину пепедукского километра, остановился.

Пора подвести итог славной жизни Пепеданга Чивалдоси — очередной ипостаси себя самого. Как ни жаль расставаться с моим драгоценным «тандербердом» (атомный двигатель и золотые рога вместо бампера), но им всё же следовало пожертвовать. Привязанность к вещам унижает мужчину даже больше, чем привязанность к женщинам, а потому гибель машины должна послужить истинным и впечатляющим украшением жизненного финала Чивалдоси.

Из аптечки я извлёк комплект для сбора крови. Используя лавенсбрю — пепедукский аналог обычного земного галстука — перетянул правую руку и подождал, пока вздуются вены. Забор крови у самого себя — процедура малоприятная, но все её неудобства лежат сугубо в области человеческой психологии. Если объективно, физические страдания она причиняет минимальные. За минуту я нацедил граммов сто собственной крови, которую тут же бодренько разбрызгал по всему салону. Ещё минута потребовалось на отключение программы логической блокировки бортового компьютера.

Приказ, который я отдал после этого, был столь преступно незамысловат, что ни один исправный автомобильный компьютер никогда бы не принял его к исполнению:

— Скорость двести! Движение вперёд прямолинейное и безостановочное! Сигналы-ограничители на пути — игнорировать!

Напоследок я посмотрел на бегущую строку ленты новостей.

Исполнительный директор «Сто первого независимого депозитария», мой деловой компаньон, велеречиво рассказывал журналистам о грядущем экономическом кризисе, который будет спровоцирован остановкой торгов на пепедукской площадке Космической Биржи. Он пророчил крупномасштабные потрясения, череду банкротств и системный кризис местной экономики.