– Ай да ящик! – сказал он смешливо, на что Герек польщенно улыбнулся. – Но как моим мыслям удается влиять на происходящее?

– Сам не знаю. Это одно из ранних изобретений карвасида.

Найл освободил сиденье и поманил к себе капитана. Тот, секунду поколебавшись, все-таки пристроился у машины и вгляделся. Через какое-то время он напряженно застыл – судя по всему, ощутив себя на той дороге.

Вскоре капитан сам перезапустил машину. На этот раз задние глаза у него сомкнулись – очевидно, для большей концентрации. A-а, теперь все ясно: дело в кошке. Восьмилапый заприметил ее как потенциальную добычу. Эта мысль вызвала у Найла улыбку.

– Получается, я вообще мог творить все, что вздумается? – спросил он. – Уронить с неба луну, заставить деревья шагать по дороге?

– Ну да. Он откликается на импульсы воображения.

Что-то в голосе Герека давало понять, что эти расспросы вызывают у него скуку. Наверняка он в эти «машины реальности» насмотрелся досыта.

Перейдя в соседнюю кабину, Найл понял, почему никто, после первоначального удивления, не обратил особого внимания на паука. «Корш» – значилось там на ширме. Машина весьма точно изображала главный проспект столицы пауков (участок к югу от площади). Повсюду были натянуты тенета, а под ними, на людных тротуарах, беспорядочно сновали рабы и расхаживали надсмотрщицы. На обочине Найл разглядел и себя; сходство было удивительным. Неподалеку от него сверху на раба бросался паук и, схватив несчастную жертву, уволакивал куда-то на верхотуру.

– Информация у вас малость устарела, – сказал Гереку Найл. – Паукам теперь запрещено поедать людей.

Герек в замешательстве промолчал.

Вглядевшись глубже в панорамную сцену набережной, Найл обратил внимание еще на одну явную неточность. Надсмотрщицы изображались нарочито грубо, без всякой присущей им женственности, – эдакие надменные, безмозглые (хотя и броские) куклы, которые только и высматривают, кого бы из рабов ударить или, сбив с ног, пройтись по нему из одной лишь жестокой прихоти.

Дело, похоже, вот в чем. Жителям Страны Призраков в целом позволялось знакомиться с жизнью города пауков, но подавался он так, что ничего, кроме презрительной жалости к своим обитателям, не вызывал. Какие-то перенаселенные, варварские, опасные для жизни каменные джунгли.

Они неспешно прогуливались вдоль ряда кабин, и Найл, то и дело останавливаясь, вникал в названия. Очень популярной здесь была военная тематика, и по крайней мере два десятка машин изображали великие исторические баталии, среди которых были Саламинское сражение и битва при Акциуме, гладиаторские бои и рыцарские ристалища, Полтава и Ватерлоо плюс многое другое, чего Найл и не знал. При этом из кабинок попеременно доносился то звон мечей и топот копыт, то орудийно-пулеметная пальба, то рев ракетных залпов. Из кабинки Аустерлицкого сражения летел боевитый посвист флейт, из отсека колониальных войн Британии – бой барабанов и треск мушкетов. В эти машины пялились, судя по синим и красным мундирам, военные. По напряженному, сосредоточенному их безмолвию было ясно: они сейчас всей душой и телом на поле брани.