– У тебя все получилось.

Эхинацея кивнула.

– Ладно… вставай, сейчас найдем транспорт, я выведу тебя из бункера и ты вернешься к своим. Не держать же тебя здесь в плену, раз уж убить не могу. Пошли.

– А ты?…

– А что я? Я останусь здесь.

– Здесь ужасно…

– По крайней мере живой, и мне никто не вскрывает череп.

– Извини…

– Ладно, если не врешь и не симулируешь амнезию, то ты вроде как и не виноватая… А если симулируешь, то значит, отличная актриса, что тебя и спасло…

– Я не симулирую…

– Да мне уже все равно… – устало ответил Роев, откат начал брать свое, накатывала апатия. – Шагай вперед.

До места, где находился ближайший транспорт, идти было не близко, тем более когда начал давить откат, а у Эхинацеи то и дело проявлялись признаки сильного сотрясения мозга, ее иногда вело в сторону, так что шли они медленно.

Шлем ей Роев по понятным причинам не дал, только запасную маску-респиратор выдал.

– Как тут интересно! – совсем по-детски воскликнула Эхинацея, когда они вошли в сектор с неповрежденной взрывом живностью и растительностью, даже лицо стало мягче, а не как у снежной королевы с садистскими наклонностями.

– Не трогай… – рефлекторно одернул ее Владислав, когда она хотела дотронуться до цветка. – Тут почти все ядовито.

«Тьфу ты, – покаянно мысленно сплюнул он. – Чего я ее одергиваю? Пускай траванется, и я вроде как ни при чем…»

– Но я в перчатке…

– Не важно. Некоторые цветки могут при касании выделять облака газа со спорами. Газ наркотический, это чтобы твари надышались этим запахом как можно сильнее и споры проникли как можно глубже в легкие, где они и прорастут.

– Какой ужас! – Ее аж передернуло.

– Да уж… тут вообще все как в сказке, чем дальше, тем страшнее.