— А я думаю, боишься, — сказала она. — Думаю, ты хотел убрать его с доски, прежде чем всё начнётся, и я должна была привести его прямо в ловушку. Ведь ты не мог даже предположить, что я приду одна. Что я не приведу кого-то, кто сможет меня защитить.

Марко усмехнулся, но в этой усмешке чувствовалась злость. Он прошёл по спортивному коврику, натягивая на плечи тёмный халат.

— Ты пытаешься себя в чём-то убедить, Костяшка.

— А знаешь, почему я с ним?

«Если Марко умный парень, он не клюнет на эту приманку. Он просто выйдет, оставив её одну среди тренажеров. Если бы ей только удалось разозлить его, хоть немного разозлить. Хотя…»

— Потому что ты западаешь на влиятельных мужиков? — предположил он.

— Потому что он на самом деле такой, каким ты пытаешься казаться.

Она увидела, что достигла цели. Она даже не могла сказать, что в нём изменилось, но Марко, которого она видела с тех пор, как её притащили сюда — спокойного, уставшего, уверенного в себе лидера величайшего переворота в истории человечества — ушёл, исчез, как сброшенная маска. На его месте был преисполненный гнева мальчик, который чуть не уничтожил её однажды. Его смех не был ни тихим, ни тёплым, ни перекатывающимся.

— Ну подожди чуток и посмотрим, поможет ли ему это. Крутой мужик Холден, может, и считает себя неубиваемым, но кровь идёт у всех.

Вот оно. Сработало. Она что-то нащупала. Возможно, это была пустая угроза, брошенная в пылу ссоры. Или же он только что сказал ей, что его планы по-прежнему связаны с «Росинантом».

— Ты ничего ему не сделаешь, — сказала она.

— Да? — он оскалил зубы, как шимпанзе. — Ну, может, ты сделаешь.

Он резко повернулся и вышел из комнаты. Оставляя её одну, как следовало сделать ещё несколькими минутами ранее. А лучше полтора десятилетия назад.

— Ты всё? — спросил Цин, кивая на её тарелку с брикетом из чечевицы и наполовину съеденным рисом. На экране в столовой марсианский генерал стучал по столу, раскрасневшийся от праведного гнева, очень похожего на страх. Он клеймил трусость лица или лиц, совершивших это гнусное злодеяние не только против Земли, но против всего человечества. Примерно на каждом третьем высказывании кто-то на другом конце её стола повторял слова генерала высоким, квакающим голосом, напоминавшим что-то из детского мультика.

Она отломила ещё кусок от чечевичного брикета и отправила его в рот.

— Почти, — сказала она с набитым ртом. Она скинула поднос с остатками брикета в утилизатор и пошла к лифту. Цин поплёлся за ней. Она была так погружена в свои мысли, что едва ли замечала его, пока он не заговорил.