Рана на голове уже не кровоточила. Все её суставы болели и на её левом бедре появился огромный синяк. Даже на кончиках её пальцев было ощущение, словно она сорвала с них слой кожи, оставив их влажными и ободранными, хотя на самом деле они выглядели чуть розовее, чем обычно. Она выпила ромашковый чай, как и на «Росинанте» и чувствовала, будто имеет тайного союзника. Она понимала, что это не совсем разумная мысль, но комфорт был комфортом.

Столовая была пуста, экраны отключены, команда отправлена по каютам. Не было видно даже Цина и Карала. Все намекало на то, что о чем бы они ни говорили, все останется между ними, хотя вероятнее всего это было не так. Она представляла как Филип наблюдает за ними с другой палубы. Было чувство, что об этом позаботились. С Марко все всегда казалось подстроенным. Потому что именно так оно всё всегда и было.

— Я не знаю, почему ты так поступаешь со мной, Наоми, — сказал Марко. В его голосе не было гнева. Хотя вообще-то нет, неправда. Гнев там был, но скрытый за маской разочарования. — Раньше ты бы не стала вот так все портить.

— Мне очень жаль. Я расстроила твои планы?

— Вообще-то, да, — ответил Марко. — Дело вот в чем. Раньше ты знала, что лучше. Раньше, по крайней мере, ты пыталась понять, что происходит до того, как вмешаться. Вела себя профессионально. А что сейчас? И без того сложную ситуацию сделала ещё хуже. Всё могло пройти практически безболезненно, теперь же придется действовать жестко. Я лишь хочу, чтобы ты поняла, почему я сделаю то, что собираюсь, как видишь, другого выбора у меня не было.

Можно было поступить по умному. Она это понимала. Мудрая женщина плакала бы, умоляя о прощении. Но, дело в том, что это было бы неискренне. Ошибкой было показывать Марко свои настоящие чувства. Пусть считает ее слабой. Пусть недооценивает и недопонимает ее. Она знала это, но не могла так поступить. Когда она попыталась, что-то глубоко внутри сдвинулось. Может, притворись она слабой, это стало бы слишком похоже на правду. Может, она просто притворялась сильной.

Наоми плюнула на палубу. В её слюне было немного крови.

— Побереги воздух.

Он наклонился вперед, взяв ее за руку. Его хватка была сильной, как будто он показывал, что может причинить ей боль, даже если и не делает это прямо сейчас. Она подумала: «Ну, это способ проявить намерение физически», — а затем усмехнулась.

— Наоми, я знаю, что у нас не все ладно, du y mé. Я знаю, что ты злишься. Но я знаю, что однажды мы были чем-то. Мы — одной плоти, ты и я. И как бы сильно мы не пытались разделиться, наш сын означает, что мы никогда не будем полностью отделены друг от друга.