Неосознанно она подтянула ногу, вращение усилилось, когда она согнулась. Она сняла ботинок, до которого не дотянулась Сарта. В руках было странное чувство. Они были неуклюжие, неловкие, более чем наполовину онемевшие. Когда она вытянулась обратно, вращение замедлилось до прежней скорости. Она попыталась оценить, сколько прошло времени, но от ее сознания слишком мало осталось. Наконец она увидела «Пеллу» в конце длинного темного коридора и швырнула в нее ботинок изо всех сил, какие в ней еще остались.

Реактивная масса. Вращение замедлилось. Ее руки зашли в шлюз дальше. Она двигалась внутрь. Она ударилась пяткой по стальной раме, и боль была мучительной и очень далекой. Ее разум померк. В сознание проник вид контрольной панели шлюза, ее огни пытались сообщить какую-то чрезвычайную информацию. Она не могла разобрать цвета и символы на экране. Ее сознание потемнело и ушло.

Наоми очнулась от кашля. Палуба давила на ее лицо. Было трудно понять, была ли она так отчаянно слаба, или тяга была действительно жесткой. Шлюз вокруг нее имел очень нечеткие очертания. Она закашляла снова, звук был глубокий, влажный. Образы кровоточащих легких заполонили разум, но мокрота выходила чистая. Ее руки почти не осознавались как руки. Ее пальцы, наполненные плазмой и жидкостью, были толстыми как сосиски. К ее коже было невозможно прикоснуться от боли, похожей на ту, что бывает от жестокого солнечного ожога. Ее суставы болели от пальцев ног до позвонков на шее. Чувство в кишках было такое, будто кто-то пнул ее в живот пару дюжин раз.

Она глубоко дышала. Она это могла. Вдох, выдох. Что-то хлюпало в ее легких. Должно быть, не кровь. Она говорила себе, что это была не кровь. Она перекатилась на бок, согнула ноги, поднялась до сидячего положения, а потом опять легла, как только мир стал уплывать. Ускорение было больше g. Должно было быть больше. Ведь не могла же она быть настолько слабой, правда?

«Чецемока» урчал под ней. Сквозь муть в голове она поняла, что слышит слова. Голоса. Голос. Она знала, что это не имеет смысла, но не понимала, почему. Она прижала руки к лицу. Буря эмоций пронеслась через нее — восторг, горе, триумф, ярость. Ее мозг пока работал недостаточно хорошо, чтобы соотнести их с чем-то определенным. Они просто были, и она наблюдала, ждала и собирала себя, разбросанную по частям, воедино. Ее руки и ноги начинали болеть, замученные нервные окончания кричали ей. Она оставила их без внимания. Боль — это только боль, она бывает после. Она пережила худшее.

В следующий раз она поднялась на ноги. Маленький черный палец декомпрессионного набора все еще торчал из ее ноги. Она вытащила его, подняла выше плеч и отпустила. Он упал как бывает при где-то полутора, двух g. Это было хорошо. Если бы она чувствовала себя так плохо всего лишь при одном g, это был бы повод напрячься. Хотя, пожалуй, поволноваться было из-за чего в любом случае.