Прошло минут пять. Крамер очнулся от того, что его за шиворот волокли по полу. После удара Маркуса у него раскалывалась голова, и все вокруг плыло перед глазами. Наконец его дотащили до какого-то места и опустили вниз. Тот, кто его тащил, стал привязывать его руки к ножке пульта, а он сквозь застилающую глаза пелену пытался безрезультатно разглядеть этого человека. Руки Крамера связывали, не жалея сил, и чувствовалось, у того их было более чем достаточно, а каждый виток веревки заставлял спецслужбиста вскрикивать от боли, но его тут же пинали по ребрам, чтобы он заткнулся. Вдруг над ним склонилась чья-то физиономия. Следом спецслужбист почувствовал, как капли теплой жидкости начали тут и там падать его лицо. Они попадали в глаза, нос, рот. Густая, слегка солоноватая жидкость вызывала у Крамера отвращение и тошноту. Он как мог сплевывал ее, но она все капала и капала ему в рот, пока его рвотный рефлекс не начал проявлять себя в открытую. Видя это, человек от него отстранился и замахнулся рукой. Звонкий шлепок ладони по щеке спецслужбиста, а затем резкая боль словно включили резкость и отрезвили его разум. К Крамеру быстро возвращалось зрение. Теперь он отчетливо видел человека, с лица которого капала противная жидкость, и это его заставило грязно выругаться. Тем человеком оказался Дайрон. Окровавленная рубашка на голове здоровяка отсутствовала и, можно было хорошо разглядеть то, что она ранее под собой скрывала. На лбу морпеха не было живого места от многочисленных ушибов и рваных ран, а в некоторых местах плоть свисала клочьями. Раны на скорую руку были присыпаны кровоостанавливающим порошком, и сквозь него сочилась кровь, которая стекала по лицу морпеха и вместе с обильной слюной капала на спецслужбиста. Но самое страшное, что портило лицо Дайрона, вымазанное грязью, кровью и кровоостанавливающим порошком, – это зверски разорванная щека, из дыры в которой торчала кость с его белоснежными зубами. Пуля, выпущенная Крамером, вошла в щеку морпеха, когда у того был открыт рот, и вышибла кусок челюсти на противоположной стороне. От этого Дайрон получил сильный нокаут, но не умер.

А сейчас здоровяк, видя, что спецслужбист наконец очнулся, молча поманил рукой Майка. Дайрон не мог говорить. Выстрелом ему основательно переломало челюсть, что не давало закрыться рту, из которого вытекала кровавая слюна. К тому же здоровяк ужасающе кривил лицо от нестерпимой боли, и весь этот его облик напоминал Майку ходячего мертвеца с дырой в башке из какого-то комикса.

Здоровяку не потребовалось долго ждать парня. Тот через секунду был рядом и уже смотрел туда, куда указывала рука искалеченного морпеха. Там, на расстеленном, залитом кровью чистильщика полиэтилене поблескивал нож. Парень без слов понял, что от него хотел здоровяк. Он хорошо знал, для чего Дайрону нужен был тот нож, и сейчас ему было все равно, что морпех сделает с ублюдком Крамером. К здоровяку уже полз Мерфи, готовый поучаствовать в кровавой расправе, дабы выполнить свое обещание, данное спецслужбисту какое-то время назад. Мимо него почти пробежал Уильям, догадываясь, к чему ведет вся эта суета. Придерживая за локоть жену, он спешно тащил ее в коридор, чтобы та окончательно не лишилась рассудка. Выход из операторской комнаты теперь, к счастью, был открыт, а закрыванию двери мешал труп лаборанта, в которого та уперлась, оставив достаточно места, чтобы можно было протиснуться наружу. Выскочив в коридор, взволнованный отец настойчиво звал Майка, но тот наотрез отказывался идти. Уильям и Рут не знали, через что пришлось пройти их домашнему сынку, чтобы вытащить Маркуса с «Зоны 51». Повзрослевшего сына, дважды видевшего смерть и за несколько дней превратившегося в безжалостного воина, уже не пугали кровавые сцены.