— Я не хмырь, а ДОПР — вполне качественный препарат, — заметил ученый, ни капли не обидевшись. — Не нужно клеветы.

— …Но я знаю одно, — продолжала Рей, совершенно проигнорировав возражения Габи. — Тебе следует как можно скорее показаться врачам. НОРМАЛЬНЫМ врачам. Черт! Да не стой ты столбом! Пошли! Быстрее! Пока тут все не развалилось к чертям собачьим!

Он не понимала, почему медлит ее приятель. Казалось бы — помощь подоспела вовремя, никто курсанта в наручниках не держит, и цепью к стене не приковал… Да и решеток что-то вокруг ни одной не наблюдается… Что до Габи — Рей не сомневалась, что юноша вырубит тщедушного ученого за пару секунд, максимум. Тут простого удара хватит, даже она справилась бы без особых проблем…

«Черт! Что с ним такое? Это из-за дряни, которую Диму подсунул этот недоносок в дорогом костюмчике?! Да я его…».

Пока Рей придумывала изощренные пытки для ничего не подозревающего Габи, Дим, бросающий обеспокоенные взгляды то на девушку, то на ученого, молчал, как застрявшая на крючке рыба. И леску не оборвать, и из воды рыбак вытянуть не может… Ни туда, ни сюда… Пат… Абсолютно безвыходное положение…

Если Дим сейчас уйдет — Габриэль неминуемо погибнет. Уриил не столь добр, как юноша, бывший Архистратиг не забудет старые счеты в угоду христианскому милосердию… Кто угодно, только не он.

Если же курсант Рах сейчас забудет про все и сложит свою буйную голову в безнадежной схватке с тем же Уриилом… Что будет с Рей? Ведь девушка очень переживает за него… А если бывший Архистратиг и ее прикончит? Что тогда? Стоит ли так рисковать…

Дим метался между двух огней, не в силах выбрать из двух зол действительно меньшее. Он так бы и простоял на одном месте, молча красуясь в мерцающем свете невидимых «ламп», если бы не Габи. Ученому видимо надоели и разговоры, и сомнения, и неопределенная атмосфера, наполнившая комнату. Наверное, он хотел лишь покоя и, после недвусмысленного отказа Дима, лишился последней причины находиться в человеческом обществе…

— Я же говорю… Я соврал, — ворчание Габи напоминало бормотание старушки, в сотый раз рассказывающей историю из своей молодости и страшно обижающейся, если ее не слушают. — Ты ничего не изменишь… Ровным счетом ничего. Я всего лишь ученый, но я знаю это лучше, чем кто бы то ни было… Я один устроил все это… Уходи. И ты тоже… Оставьте меня в одиночестве.

Габи закрыл глаза и замолчал. Больше он не проронил ни слова.

Позади осталась комната, больше похожая на семейный склеп. Рей все еще чувствовала спиной взгляд человека, который, как опытный патологоанатом, мысленно навешивал на живых людей бирки и мысленно же убирал в холодильник. Наверное, если присмотреться, в глубине этих темных глаз можно обнаружить и дату смерти — в аккуратной рамочке, крупным шрифтом и белым цветом… Девушка невольно вздрогнула, причем, как по иронии судьбы, в такт с раскачивающимся, как корабль, попавший в шторм, зданием. Дим, которого она буквально тащила за собой, не заметил этого — юношу больше волновали собственные переживания, а тот факт, что он запросто может оказаться погребенным под обломками исследовательского комплекса, его беспокоил не больше, чем дождь, нежданно-негаданно обрушившийся на землю.