– Давай!

– А что у тебя на обмен имеется?

Мелкий извлёк из кармана штанов забавную фигурку человечка, сделанную из раковин:

– Вот. Что за неё дашь?

– Всех крабов, что есть, и рыбу, ту, что осталась. Сделка?

Конечно же пацан не мог упустить такую возможность обогатиться.

– По рукам! – Тут Константин перевёл взгляд на драконьи лапы и сообразил, что слова выбрал какие-то не те. – Согласен, значит. Спаси Христос.

– Это не всё, – сурово произнёс флотский лейтенант. – Нам троим не хочется, чтобы новости о нас разнеслись по всему Севастополю. Поэтому говори, что крабов сменял у моряка – а Таррот и в самом деле моряк, он живёт на берегу моря и ловит рыбу. Про дракона – ни слова. И ещё: скоро здесь ходить будет нельзя. Придут англичане, французы и турки, их войска.

При слове «турки» лицо сироты сильно переменилось. Всё-таки он был наполовину греком.

– Будет сделано, господин лейтенант, – отчеканил пацан.

Сразу после того, как Костя удалился, Семаков заметил:

– Вот ведь пролазливый мальчишка!

– Все дети в известном возрасте любопытны, – философски заметил дракон, – мои тоже были такими. Так что у вас за дело, Владимир Николаевич?

– Касается оно воздушной разведки, Таррот Гарринович. Даже не знаю, долго ли ещё она будет возможной…

Глава 4

Глава 4

Предсказание погоды, а точнее, непогоды, оказалось точным. «Морской дракон» отстаивался в своём гроте. Войска коалиции медленно продвигались к Балаклаве. А лейтенант Семаков, захватив с собой старшего помощника, приготовился слушать Мариэлу о её мире.

Много позже, вспоминая в подробностях рассказ, оба российских моряка описали свои ощущения друг другу. По мнению Мешкова, это слушалось, как «вечера, когда отцов сослуживец Фёдор Иванович повествовал нам с братом о далёких землях, о таинственных обычаях туземцев, об обитателях морских глубин…». Семакову же рассказ напоминал читанные им книги, написанные путешественниками: «Ну, вроде как записки Головнина о Японии».

Большое впечатление на флотских произвёл тот факт, что огромные водные пространства Восточного океана никем никогда не исследовались за полной ненадобностью. Стабильность общества, которой так гордилась Маэра, оборачивалась не только светлыми сторонами. Семаков мысленно отметил, что как раз это даёт Российской империи ещё одну причину не слишком опасаться вторжения из этого мира. Мешков, услышав о Повелителях моря, тоже подумал, что от них вторжение маловероятно, а вот набег… Историю Крыма он помнил превосходно. Правда, сказано было, что у маэрских островитян умения по части магии слабее, чем у Континенталов, но ведь их наращивание – это вопрос времени. И оба (опять же про себя) дружно решили, что из всех тамошних государств и сообществ наименьшую опасность представляет драконье.