Эх, тяжко снова быть младенцем, и придется ведь отказаться от хвоста, его, конечно, классно было грызть, но тут бы хоть ядро устойчивое надо научиться лепить мгновенно, не до приблуд разных. Хвост — уже высший пилотаж! Так, не отвлекаться, а то снова рассыпался и в излучение перешел. Непорядок, однако.
* * *
— Опять? — пробормотала Сьюзен, еще толком не проснувшись, и привычно потянулась обнять и успокоить Талию.
— Нет, — замотала та в ответ головой так, что ее волосы взметнулись и прошлись по лицу подруги.
— Пчхи, — чихнула Сьюзен, окончательно расставаясь с остатками сна. — Чего тогда вскочила?
— Не знаю, — пожала плечами Талия, поудобнее устраиваясь на руке Ивановой. — Понимаешь, все началось как обычно, а потом изменилось. Это сложно объяснить, я сама не понимаю.
— Так покажи, ты же у меня телепатка.
— Ну, мне сложно вот так просто переступать через вбитые пси-корпусом правила. Смотри.
Сьюзен привычно затянуло в кошмары подруги. Снова мельтешили смутные образы, то обжигающе-холодные, то испепеляюще-горячие. Вновь были смутные силуэты, в которых она профессиональным взглядом военного узнавала очертания кораблей десятков рас, сходившихся в больших и малых сражениях. Снова чувствовала боль и ярость, надежду и решимость, отчаянье проигравших и торжество победителей. Это было уже привычно. Тяжело и неприятно, но уже обыденно. Кошмар, видение, отголосок реально происходящих вокруг событий. Вот только в самом конце сна появилось нечто иное. Какая-то тень, приглушившая сжигающий свет, и пламя, согревшее тьму.
— Ну как?
— Знаешь, ничего не понятно, вспышка какая-то.
— И?
— И все, — пожала плечами Сьюзен, потёршись о макушку Талии.
— Эх ты, — промурлыкала та, плотнее прижимаясь к подруге. — Ветер, — вдруг пробормотала она, — да, точно, я почувствовала ветер.
— М-м?
— По кошмару пронесся ветер надежды, Сью.
— Думаешь, это было видение?
— Не знаю, я же не пророк, просто находясь в эпицентре событий, улавливаю мысли и чувства.
— Значит, это уже реальность.
— Да, — выдохнула Талия, пораженная очевидной, в общем-то, мыслью.