Обратно в реальный мир вернулся своим ходом, и даже умудрился сохранить одежду. Лишь в одном месте – на левом боку чуть выше поясницы майка намертво приплавилась к коже. Отдирать, похоже, придётся уже вместе с мясом. Но по сравнению с тем, что случилось с девчонкой, это вообще ни о чём. Такого вопля не довелось прежде слышать, хотя вроде бы вокруг меня люди уже не в первый раз умирают.

Пожалуй, в один момент она даже перекрыла рычание разбушевавшегося «немедведя», расшвыривавшего прирученных монстров Пастыря как котят. В древесину пацанка погрузилась приблизительно наполовину – обе ноги, бёдра и часть спины, потеряв где-то свою чёрную маску. На земле рядышком остались валяться чёрные ботинки и брюки-карго, не пожелавшие соединяться на субатомном уровне с чужеродной материей. Как показала горькая практика – на это способны лишь биологические объекты.

Видимо, охренев от происходящего, она сделала невольный шажок назад в астрале.

Прямо в пихтовую поленницу.

Плотность древесины у этой породы всего ноль тридцать восемь грамм на кубический сантиметр – куда меньше, чем у сосны и ели, за что по праву и считается очень лёгкой. Пожалуй, теперь этот параметр существенно возрос, плавать она уже вряд ли будет.

Переводя сбитое дыхание после нырка, я невольно облокотился на одно из брёвен и тут же отдёрнул руку – оно оказалось настолько горячим, что того и гляди вспыхнет. Только то, что от времени древесина основательно отсырела, уберегло останки девушки от погребального сожжения.

А что? Было бы символично.

Ребята от картины вопящей не своим голосом Лены, полупогруженной в исходящий паром штабель брёвен впали в небольшой ступор. Только, когда в её лёгких закончился воздух, они сбросили подохренение, и ринулись ко мне.

– Ты как? – Сыч подставил плечо, прекрасно зная, каким я ослабленным выхожу из невидимости. – Не тошнит?

– Да врала она всё, – устало качнул я тяжёлой головой.

Насколько смог понять – её дар отравления работает только при прямом контакте.

– Ну и зашибись, а теперь валим.

Мы осторожно поковыляли прочь, но в спину мне донеслось уже сиплое:

– Зме-е-ей, убе-е-е-й…

Геката, с гримасой нестерпимой боли на лице инстинктивно царапала пленившие её бревна, оставляя внушительные борозды на древесине. Один локоть оказался зафиксирован, а вот вторая рука была полностью свободна, хотя толку от этого никакого – я уже не в пределах досягаемости, а другого оружия при ней не оказалось.

– Прошу-у-у-у…

У меня от небольшой ранки от майки саднило так, будто полоснули ножом, да и рука только-только пришла в норму. Но даже мне сложно было представить, каково ей сейчас. Хотя, если вспомнить Дашу Истерику, которой эта подколодная змея во всех смыслах разбила сердце…