Нет, не хочу я помнить ничего.

Рядом шёл товарищ – нет теперь его.

У жизни и у смерти равные права.

Вот и пью один я, а стакана два…

Этот куплет неизменно всех повергал в уныние.

– И шо я тут з вамы сиджу? – сказал Мыло. – Сиять пора…

– Кого «сиять», чудо полтавское? – сказал Матадор. – Июнь месяц на носу! Вспомнила бабка свой девичник!

– Вот бы всё лето такое простояло, – сказал Киндер. – Но! Так не бывает, чтобы всё хорошо…

– Да, – сказал Печкин. – Так не бывает…

И глубоко задумался над свой нелегкой судьбой журналиста, которая занесла его, прямо скажем, не в Калифорнию. Но покидать Зону ему отчего-то не хотелось.

– Расслабились мы, господа, разбаловались, – сказал Матадор. Он уже достиг той стадии, при которой от каждой очередной стопки только трезвеют. – Вот, помнится, в моём родном маленьком городе гаишники затеяли кампанию – чтобы водилы пропускали пешеходов на переходах. Да так настойчиво стали проводить её в жизнь, что и вправду человек, ступивший на «зебру», чувствовал себя в безопасности. И что в результате? А то в результате, что начали наши в других городах гибнуть пачками! В Москве-то никто и не подумает пропустить пешего, снесёт прямо на «зебре»! Хотели как лучше, а вышли, естественно, к Херсону…

– Ахтунг, ахтунг! – возгласил незримый вышибала. – Какой-то неизвестный перец идет – то ли гастарбайтер… Что-то он мне не нравится, не хочу я его пускать…

– Дисплей включи! – крикнул кто-то. – Может, свой…

Окон в здании «HURDЧО INN», конечно, не было, их заменяли экраны, а видеокамеры стояли на козырьке над входом. Во время Выброса они втягивались в специальные блоки и там пережидали стихию.

Снаружи уже стало темнеть.

Возле монумента Семецкого стоял бледный худой человек в восточной одежде – в полосатом халате и плоской шапке-афганке. Борода у бледного была как у бармена Арчибальда, только длиннее.

Незнакомец внимательно осмотрел пустой каменный цоколь (голограмма как раз ушла в паузу), потрогал бронзовые буквы на граните, прищурился, пытаясь прочитать…

Тут прозвучал праздничный аккорд – и возникли на пьедестале вечно живые Семецкий с кошкой!

Незнакомец отскочил на шаг и жалобно воскликнул:

– Шайтан, шайтан!