– «СТОП!», это что значит? – Андрюха пропустил вопрос Грома мимо ушей и даже не подумал разбираться с авторством. Его куда больше заинтересовал сам смысл послания.

– «СТОП!», это значит дальше идти нельзя, – пришел на помощь чекисту кто-то из людей Олега.

– Почему нельзя, вот вопрос. – Подполковник ФСБ присел на корточки и стал внимательно изучать как надпись, так и край лужи. Он даже поскреб ногтем краешек одной из букв. – Материал слегка расплавился и потемнел, славно пластмасса от ацетона. Кто-то сделал тампон, макал его в солярку и писал как кистью. – В подтверждение своих слов чекист указал на грязную изодранную тряпку валявшуюся невдалеке.

– Дизтопливо плавит эту хрень?! – Одинцовский разведчик с недоверием постучал по толстой стене вентиляционного тоннеля, за которой вдруг стали проскальзывать какие-то непонятные вспышки.

– Не скажу, что уж сильно плавит, но изменяет это точно.

– Стремно как-то все это, – во мне продолжало кипеть, нарастать чувство странного беспокойства. – Стремно и непонятно. Так что плевать, что тут написано. Двигаем отсюда. Быстрее! Шевелите жопами, олухи! Бегом, мать вашу!

Последние перлы своего армейского красноречия я уже выдавал не стесняясь и притом во всю глотку. В этих воплях было больше отчаяния, досады и безысходности, чем здравого смысла, а все потому, что я понял, почувствовал – вот сейчас… сию секунду это и случится.

Так оно и произошло. Впереди, точно в центре преградившей нам путь надписи пол вентиляционного туннеля вдруг встал на дыбы, взорвался, разлетелся сотнями мелких осколков. Его будто проломил неистовый удар огромного кулака. Хотя почему «будто»?! Я ведь и в самом деле видел, точно видел эту штуковину, этот самый кулак. Светящийся густым голубым светом диск с зазубренными краями, именно он ударил в туннель, влетел внутрь и с истязающим барабанные перепонки визжанием впился в низкий потолок. Оружие головастых на счастье никого не задело, но, тем не менее, сделало свое черное дело. От образовавшейся дыры глубокие трещины стаей разъяренных змей ринулись в нашу сторону, и это был конец. Пол под ногами распался, раскрошился, словно был разъеден тысячами ненасытных термитов, и вместе с целым водопадом брызг, кашей из искрящейся зеленой крошки я, Леший, Олег, Кальцев и все остальные полетели вниз.

Мой полет оказался очень недолгим. Я даже не успел как следует испугаться. А может это потому, что внутри все затмил гнев, ярость на самого себя. Это же надо так вляпаться, так попасться!

И все же гнев гневом, страх страхом, однако какая-то, пусть и совсем крохотная часть моего мозга продолжала исправно работать. Как раз до нее-то и дошло, что мы падаем в сплошное шевелящееся море, которое, не переставая, извергало сотни децибел отчаянных воплей, и было наполнено яркими всполохами десятков белых и голубых огней.