Гора Перигелий исчезла, ровно срезанная до опаленной базальтовой
– Иона? – позвал кто-то. – Иона?
Чья-то рука коснулась плеча Тайта, и он резко обернулся. Прежний мир вернулся на положенное место вокруг встревоженных серых глаз Асенаты.
– Что ты видел? – спросила она.
– Ничего хорошего, – буркнул он.
«Образ моей ярости…»
Затем, пока они шагали в неведомое, Иона рассказал Гиад о той бесконечной роковой ночи.
II
II
Неумирающий человек пробудился с криком. Его тело билось в мучительных спазмах, и мышцы вздувались, пытаясь разорвать кандалы, приковывавшие конечности к какой-то твердой плоской поверхности. Он бешено дергался во мраке, боль сменялась яростью, и протяжный крик уступал место первобытному реву. Под хруст лопнувшего металла правая рука освободилась от цепи, секундой позже за ней последовала левая. Мужчина рывком сел на пластине, содрал фиксаторы с лодыжек, свесил ноги и неловко встал.
– Меня… не должно… тут… быть, – прохрипел он, слепо вращая головой.
Во всем остальном человек сомневался. Осторожно потянувшись к лицу, он хотел коснуться пальцами глаз, но отыскал лишь неровные дыры. Задышав чаще, мужчина попытался вспомнить, как потерял их.
«Как их украли!»
Распоряжение пришло откуда-то из его головы. Оно звучало влажно и раздуто, словно говорила созревшая опухоль.
– Я не…
Слова утонули в подкатившей к горлу желчи. Задрожав, человек перегнулся пополам и изрыгнул вязкую струю какой-то мерзости. По вкусу она напоминала гнилое мясо и протухшие мечты.