Подойдя к столу, я сказал:

– Господа, я действительно пожалован дворянством очень недавно. Произошло это в герцогстве Эйсен-Гермсайдр, и зовут меня Артуа де Койн, барон. Еще я очень надеюсь, что последние услышанные мною слова были не совсем удачной шуткой.

Вот теперь мой голос звучал как и подобает, с должными интонациями, не слишком заносчиво и вполне твердо. По крайней мере, так показалось мне самому.

– Вы так и не ответили на мой вопрос. – Наглый блондин откинулся на стуле, сложив руки на животе и переплетя пальцы.

Все, теперь уже ничего изменить нельзя, слишком далеко это зашло. Господи, как же мне сейчас не до этого, как не хочется влезать в такую историю.

– Должен вас обрадовать, что с тех пор, как вы приобрели там свою, цены значительно выросли. Так что вы сделали очень удачное вложение капитала. – Надеюсь, мой голос звучал достаточно ровно.

Больше всего на свете мне хотелось схватить его за волосы и повозить лицом по столу. Туда-сюда, туда-сюда. Или ударить ногой в лицо. Или лицом об ногу.

Подействовало. Блондин вскочил, пылая благородным гневом. Как же, даже не слишком зрячему человеку должны броситься в глаза его родовые цвета, которые повторялись в одежде несколько раз. И цвета эти были достойными, по крайней мере, два из них: голубой и зеленый.

Вот только не надо пытаться дать мне пощечину, я это не оценю. Очень удобно будет подставить под удар сгиб лучезапястного сустава примерно в то место, где обычно измеряют пульс. Это надолго отобьет желание размахивать руками. Затем я возьму тебя за отвороты камзола, а вот дальше возможны варианты. Мне больше всего импонирует тот, при котором следует заехать головой в лицо.

Но тогда выйдет обычная кабацкая драка, а это не принято среди людей благородного происхождения. Хотя какое оно у меня, это самое происхождение? У моего Ворона родословная значительно почетнее.

Он сдержался. Может быть, потому, что прочитал нечто в моих глазах, но вероятнее всего, из-за того, что ему пришлось бы тянуться через стол. Хотя он, возможно, рассчитывал, что я подойду поближе, чтобы получить пощечину, а затем снова отойду на свое место и уже оттуда буду высказывать свое мнение о происходящем.

Помнится, был у меня разговор с Горднером о правилах вызова на дуэль, о так называемом дуэльном кодексе и еще о многих вещах, напрямую со всем этим связанных. Вот только разговаривали мы об этом вскользь. Кто бы мог подумать, что не пройдет и двух недель, как такие сведения мне понадобятся.

Сейчас я не знал, как вести себя дальше. Меня оскорбили, я оскорбил, и теперь кто-то из нас должен был сделать вызов. Все, что я запомнил: если один вызывает другого на поединок чести, вызываемый вправе выбрать оружие. Обо всем остальном договариваются секунданты. Непременно секундантом должен быть человек благородного происхождения. Наверное, это все, что мне удалось запомнить.