Наконец все вскочили на лошадей, и мы поехали прямо через луг на имперский тракт. Я ехал позади отряда, когда со мной поравнялся Анри Дьюбен. Вид у графа оставлял желать лучшего, – по всей видимости, Дьюбен тоже провел бессонную ночь. Я попридержал Ворона: нам предстоит разговор, это понятно без слов. Пару минут мы ехали и молчали, мне нечего было сказать графу, а он не торопился начать.

Наконец граф промолвил:

– Артуа, Макрудер – очень опасный человек. После всего, что между вами произошло, вы заимели себе смертельного врага.

Я пожал плечами: мне и самому это ясно, но я ждал от Дьюбена совсем другого разговора.

Граф продолжил:

– Его семья имеет немалый вес в столице, но и наш род не из последних в Империи. Хочу заверить вас в том, что можете рассчитывать на меня. Вы, конечно, очень погорячились со шпагой Макрудера, но мы постараемся все уладить, очень постараемся… – И он снова замолчал. Молчал и я, не видя никакого смысла в том, чтобы оправдываться или благодарить за то, что еще не сделано.

– Артуа, вчера вечером Милана рассказала мне все. Я не просил ее об этом, но до сих пор у нас не было секретов друг от друга. Барон, я очень благодарен вам за то, что вы оставили все как есть. Я очень люблю эту женщину, она для меня все. Я отлично понимаю, что, помани вы Милану за собой, она бы ни секунды не стала сомневаться, как понимаю и то, что вам трудно далось это решение…

– У нас говорят, на чужом несчастье счастье не построишь, – перебил его я. – Откровенность за откровенность, граф, и пусть это останется между нами. Всю эту ночь я сомневался, стоит ли… – Махнув рукой, продолжил: – Меня остановило только одно: не хотелось, чтобы это произошло от руки такого негодяя. Милана – удивительная женщина, и вам с ней очень повезло, граф. Я неплохо вас узнал за это время и верю, что Милана будет с вами счастлива. Еще раз прошу извинить меня за все, что произошло. И поверьте, что я бы нашел способ отказаться от приглашения, если бы знал, что Милана ваша жена.

Мы еще некоторое время ехали в молчании, затем крепко пожали друг другу руки, и я пришпорил коня, догоняя отряд.

Коллайн поджидал меня в хвосте и, когда я догнал его, опять принялся за свое:

– Артуа, поверь, мне самому противно говорить на эту тему, но то, что произошло в доме Дьюбенов, может принести тебе большие неприятности.

– Насколько большие? – заинтересованно спросил я.

– Видишь ли, в худшем случае может случиться так, что тебя самого лишат дворянства. Не сомневаюсь, Макрудер приложит к этому все силы…

– А я сомневаюсь. Ведь тогда этот факт получит широкую огласку, что ему совершенно не нужно. Что же касается моего дворянства… Не скрою, не так давно я мечтал его получить. Признаюсь, спал и видел себя со шпагой на боку. Но когда мне это удалось, то оказалось, что я опоздал – совсем немного, буквально на месяц или даже на пару недель. Лишат меня теперь титула – ну что ж, жил я без него и раньше. На моей родине уже давно научились ценить человека по делам, а не по длине родословной. Ты не поверишь, но родословная там больше нужна собакам или лошадям – от этого зависит их цена. Смешно звучит, но это истинная правда. Такие вот дела, Анри… Надеюсь, это не скажется на наших отношениях, ваша милость, барон Коллайн.