Бетак кивнул троим, притащившим пленника. Двое из них отступили назад, а третий приготовил инъектор.

— Это стимулятор, нейтрализующий данное успокоительное. Мы можем… — Бетак помолчал в нерешительности и снова бросил странный взгляд на Лэннета. И Лэннет вновь почувствовал опасность, скрытую в словах Бетака, произнесенных после этого: — …мы можем допросить его.

Тут Лэннет понял, в чем дело. Бетаку рассказали, каким образом умерла женщина, взятая в плен вместе с этим человеком. Ладони Лэннета внезапно вспотели.

Человек с инъектором, введя пленнику стимулятор, поднялся во весь рост и переглянулся со своими двумя товарищами. Один из них сказал:

— Мы подождем снаружи, перед домом. Позовите нас, когда закончите.

На лице пленного медленно проступило осознание. Он попытался сесть, но ему помешали фиберметовые веревки, привязывавшие его запястья к поясу. Лодыжки узника также были связаны. Сосредоточив взгляд на Лэннете, мужчина ясно и отчетливо спросил:

— Я в плену?

В горле Лэннета стоял ледяной ком. Он указал на Бетака:

— Говори с ним, солдат. Он тут главный.

Бетак мягким рассудительным тоном произнес:

— Вы — один из нас. Мы хотим всего лишь получить сведения об Этасалоу, чужеземце. Он и ваш враг тоже. Мы хотим освободить Хайре…

— Я ничего не могу вам сказать. — Пленник говорил так же рассудительно. И все же его голос звучал как-то монотонно и отстраненно.

— Вы спасли бы этим немало жизней. Своих родственников, своих друзей.

Боевик слегка дернулся.

— Я ничего не могу вам рассказать. Я сражаюсь за командора Этасалоу.

— Так сказала и женщина — ваш товарищ. Она умерла.

— Все умирают. Счастливые с честью умирают за свое дело.

— Ваше дело — неправое. Этасалоу — лжец.

Пленник неожиданно преобразился — он яростно рванулся, ухитрившись сесть прямо, и прорычал:

— Я живу и умираю за командора! Победа или смерть!