— Гу-найх! Гу-найх! Гу-найх!

Последним сошел на берег хромой Данда. Гауранга тут же подбежал к нему и подставил плечо. Опираясь на мальчика, старик направился к танцующим воинам. Завидев его, те прервали пляску и расступились.

Медленно шел Данда, благоговейным было молчание воинов. Старик появился в трудную для клана минуту и спас их. Многим так и не суждено было бы увидеть эту землю, не умей Данда залечивать самые страшные раны, сращивать сломанные кости и прикосновением прохладной ладони снимать жар и успокаивать лихорадку.

Подбоченясь и ухмыляясь в усы, Гунайх ждал, когда Данда приблизится.

— Старик! Ты умер бы первым, окажись здесь люди! — со смехом выкрикнул он, и вздрогнули воины от этих слов. — Ты оказал нам большую услугу. Скажи, наконец, какую ты хочешь награду? Кто ты и откуда пришел?

— Он просто путник, — ответил, переглянувшись со стариком, Гауранга.

Гунайх, однако, не взглянул на сына, он ждал, что скажет Данда.

— Вам здесь жить, — раздался удивительный негромкий голос, похожий одновременно на скрип расщепленного морозом пня, шелест травы и клекот птицы. Данда одинаково хорошо был слышен и стоящему рядом Гауранга, и воинам. Здесь будет ваш новый дом, — говорил Данда. — Здесь все ваше: море и рыба в нем, лес и зверье, земля и птицы, вы все начинаете сначала и постарайтесь, чтобы новый дом не был похож на старый, иначе участь ваша будет печальна.

Гунайх не понял. В словах старика ему почудилась угроза.

— Как тебя понимать? Помолчите, вы! — рявкнул он на возмущенно зашептавшихся старейшин клана, во всем видевших попрание древних традиций.

Данда покачал головой и вздохнул.

— Я исходил немало земель на своем веку, — сказал он, — и всегда и везде видел, что счастье и горе, рождение и смерть идут рука об руку, всегда они рядом, и лишь от самих людей зависит, кого выбирать себе в спутники. Мы сами делаем свою судьбу, и мало кому выпадает счастье построить жизнь заново. Вам выпало такое счастье. Не нужно старую рухлядь нести в новый дом. А что до награды…

Он улыбнулся, и глаза совсем потерялись в сетке морщин.

— Старому Данда много не надо. Миску горячей похлебки да кусок лепешки…

— Смотрите! — раздался чей-то крик. — Смотрите же!

Невесть откуда взявшаяся большая белая птица сделала несколько кругов над людьми и легко опустилась на плечо Данда. Он погладил ее, и птица доверчиво потерлась клювом о его ладонь.

— К счастью! Счастливый знак! — пронесся шепоток, закаленные в боях воины ощутили неожиданную робость, но уже через мгновение они разразились ликующими криками.

Веселье у костра продолжалось до глубокой ночи.