— Эй, кто тут? — с ужасом спросил он. — Кто смеется?
— Это я. Твоя мишень.
— Мишень? — поразился Духулев и чуть попятился к двери. — Нет, брось, — он погрозил пальцем в пустоту. — Ты мне такие шутки не шути. Смеешься, да? А ну-ка, выходи! Эй, ты!..
— Вот именно, смеюсь. А что мне остается делать? Так забавно смотреть на тебя… Столько рвения, бедняга… Ну, зачем тебе все это?
— А тебе не все равно? Захотелось — вот и все… Я чертовски плохо тебя вижу… После ресторана, знаешь… Одни только контуры. Оттого и промахиваюсь.
— Зачем тебе стрелять?
— Настроение у меня паршивое. Хочу успокоиться, понимаешь? Давно уже нервишки — не того… Стресс, говорят…
— А, — протянула мишень равнодушно. — Но ты же все равно не попадешь.
— Как знать? — усмехнулся Духулев. — Должен попасть. Хотя бы раз в жизни. И чтоб больше никаких потом хлопот. Мне много и не надо. Знаешь, жизнь такая штука…
— Знаю, — отрезала мишень.
— Вот как? — усомнился Духулев. — Ну, может быть… Хотя… Понимаешь, — с неожиданной злостью закричал он, — ни черта у меня не получается! Все хорошо, да, все, и вместе с тем — не то!.. Бедлам какой-то… И, главное, не разберешь, кто виноват. Никто не виноват, все, сволочи, чисты. А на душе — кошмар… И я вот начинаю думать, может, просто надобно найти кого-то да и свалить на него разом всю вину, сделать собственной мишенью и поразить, чтоб сбросить с себя это бремя… Ведь неполноценность, я ж понимаю… Чтоб не чувствовать себя счастливым неудачником. Когда увидишь, что не надо ни раскаиваться, ни позорно унижаться, то, наверное, начнешь осознавать, что ты, пожалуй, просто-напросто сильней, и все…
— Ну, что ж, убей, — произнесла мишень спокойно. — У тебя остался последний патрон. Смотри, не промахнись.
— Постараюсь… Если б я тебя получше видел… Черт! В другой, положим, раз…
— Другого не было и вряд ли еще будет, ты учти. Валяй сейчас.
— Н-да? Ишь какой нашелся прозорливец…
Духулев неторопливо зарядил винтовку и навел дуло на мишень.
Долго, очень долго целился, щуря то левый, то правый глаз.
Потом ласково спустил курок.