– Младая грудь томится? Гляди, добродишься – отец проснется.

– Ничего, небось не проснется. Погреться у тебя можно?

– А с чего это ты озябла? Говори путем, зачем пришла. Или спать иди.

– Я спросить хочу. Клайм, я тебе нравлюсь?

– Откуда мне знать? Я тебя и не вижу толком.

– Так мы лет десять, почитай, знакомы.

– То-то ты десять лет от меня по всяким темным углам и прячешься. Хочешь, чтоб я тебя увидел, – иди ближе.

Из темноты в неверный свет костра послушно вынырнула, махнув подолом нарядной юбки, девушка. Остановилась, теребя кончик бледно-рыжей косы, потом потянулась рукой к пестрым пуговицам на кофточке.

– Да погоди ж ты! – поморщился мужчина. – Хочешь, чтоб у всех водянников глаза от любопытства повылазили? Стой смирно, я и так все, что надо, вижу.

И, окинув критическим взглядом ее фигурку, заключил:

– Ничего. Толк будет. Скоро совсем созреешь. И достанется все это добро какому-нибудь славному парню, который отлично умеет выбивать перины.

– Ничего ему не достанется, – сказала девушка.

Она, не дожидаясь приглашения, опустилась на колени и протянула руки к огню.

– Вот как… – протянул мужчина, забавляясь. – Что ж ты без мужа делать будешь, юница неразумная?

– А ты меня обольсти.

– Ага. Я – тебя, а ты – меня. И будем мы навек друзья. Не получится, милая. Я на тебе не женюсь. Колдуну жениться смысла нет. Дома мне не надо: мне весь лес – дом. А женщин на свете много.

– Да ведь и ты не единственный тут мужик, Клайм, – сказала девушка, улыбаясь. – Не единственный и не самолучший. Да я и не прошу тебя сватов слать.

– Так что ж тебе надо, в третий раз тебя спрашиваю?

– А я понову отвечаю. Не спится. Хочу с тобой спать.

– С чего ж это?