– Красивый и даже очень, – я натянул оставшуюся штанину и сел прямо на дорогу. Ноги меня не держали от этой бешеной езды. Внутри все клокотало и дергалось. Еще никогда до этого я не совершал таких сумасбродных поступков, и ни разу не вставал перед бешено мчавшимся автомобилем, и точно не ездил у него на крыше. Понятно, что победителей не судят, да только это настоящее чудо, что мы живы. – И он похоже очень здоровый, если даже отсюда кажется огромным.

– Огромный и очень опасный, – улыбнулась Дашка, глядя, как яйцо с Викой слетело с дороги и запуталось в высокой траве. – Он показан красным на моей карте. Думаю, нас там ждет что-то очень неприятное.

– Не сомневаюсь в этом, – я надел куртку, застегнул пояс с мечом и полез в рюкзак за мясом, есть хотелось сильно, наверное, от того страха, что я испытал. У многих начинается большой жор от волнений, немало людей заедает неприятности. Я ел и смотрел на храм. Вроде и все хорошо, прошло полторы недели и мы на месте, так что успеваем, но внутри у меня было очень неспокойно. И дело даже не в словах Дары о том, что храм опасен, я это знал с самого начала, видел же, как из него выходила процессия вооруженных существ, которые ростом были намного выше меня, нет, дело было еще хуже – внутри меня волновался мрак. Не знаю, как это объяснить, но что-то с ним было не так. – Я уже как-то привык к тому, что опасность ждет нас везде. Да и было ли на этой планете что-то для нас приятное?

– Кое-что было и сейчас есть, – Дара фыркнула, я проследил за ее взглядом и увидел, как кожистая пленка прорывается, и из яйца вылезает голая Вика с рюкзаком в руках. – Что может быть забавнее цыпленка, только что пробившего скорлупу и вылезшего на свет? Он такой слабый, неуклюжий… – Вика запуталась в оболочке яйца и упала, громко матерясь.

–Глупый и беспомощный. Смотреть на него можно бесконечно, как он встает и падает, как жалобно пищит…

Вика подняла голову и увидела нас на подъеме и стала материться еще громче. Как я понял, забираться наверх к нам ей очень не хотелось, а мне пока не хотелось спускаться. Я слушал ее мат и думал –зачем мне это все? Как будто на это имелся ответ. Зачем мы рождаемся и умираем? Куда идем и не доходим? Что ищем и не находим? Как-то я поделился этими вопросами со своим приятелем в институте, он фыркнул и произнес:

– Во-первых, не зачем, а нужно спрашивать -почему? Я послушно, как дурак, спросил:

– Почему?

– Да потому что! – приятель радостно заржал, а я снова стал задумчиво чесать себе голову. Ну не для того же я появился на свет, чтобы слушать этого идиота? Или для этого?