— Да-да. Я понимаю. И… Вы что… Вы с ним общались.

— Да святой отец, я с ним общался.

— А… Вы не можете меня привлечь к вашему общению.

— Зачем?

Отец Ефрем неожиданно заметался по притвору. Заломал руки. Резко остановился перед спокойным Скорым.

— Понимаете… Люди вокруг, в основном образованы. А образованные люди не очень верят в посмертное наказание за грехи… Да и смерть тут, весьма условное понятие. Я думаю, что нужна новая религия, которая смогла бы обуздать жадность, скотство и пренебрежения интересами окружающих. И у меня есть на этот счёт некоторые соображения.

Пашка подумал, что для достижения озвученных целей нужен надёжный пистолет в руках порядочного человека.

— Господи, — усмехнулся он, — отец Ефрем, люди веками, тысячелетиями пытались изобрести регуляторы скотской натуры человеческого существа. Неужели вы думаете, что вам это удастся?

— Боже! Боже! Павел Дмитриевич! Но ведь попытаться-то стоит! Это же… Если новая религия приживётся, то удастся отрегулировать взаимоотношения между людьми. Привести их в какое-то цивилизованное русло. Пусть человека нельзя переделать и мерзавцы, и негодяи так и останутся мерзавцами и негодяями… Но пусть их удерживает в рамках… страх перед всевидящим оком и страх неизбежности наказания.

— А новых сожжений еретиков вы не устроите?

— Об этом я тоже подумал. У меня есть некоторые концепции… Которые позволят обходиться без фанатических эксцессов… Сведите нас Павел Дмитриевич.

— Сейчас?

— Что, можно прямо сейчас?

— Ну а чего тянуть. Я могу попробовать.

— Погодите! Погодите! Я не готов!

— Вы что боитесь?

— Нет, я ничего не боюсь! — Ефрем снова забегал по храму. — То есть, да — я боюсь! Боюсь ошибиться и потерять шанс что-то изменить! Мне надо всё это обдумать и подготовиться. Понимаете… Утратить по глупости такой шанс! Я себе этого никогда не прощу!

— Сколько вам надо на подготовку?

— Не знаю. Где я могу вас найти?