Попарились. Первыми женщины, потом мужики. Пашка, так на три раза.

Потом сидели в ограде и не спеша, смакуя, ели мясо, приготовленное Бекасом на решётке. Очень вкусно, кстати. И, что совершенно кстати — с хлебом. Домашним, круглым, подовым.

Пашка отметил про себя, что надо бы привести Нине формы с Отрадного хлебокомбината. Потом отмахнулся от этой мысли. Отдыхать, так отдыхать.

Перед тем, как отправится спать, помянули Ванессу. Чаем.

Скорый проснулся ни свет не заря, выбрался из-под своих женщин и пошёл искать удочки. Нашел четыре штуки. Проверил леску — достаточно прочная. Там же и прочие причиндалы. Подсачек, садок, куканы.

Поковырял в огороде лопатой навозную кучу и накопал половину поллитровой банки червей.

Когда вернулся в дом, Бабка и Тьма уже не спали. Пожаловались.

— Мы уж думали — ты без нас ушёл.

— Да ну, птички мои. Куда же я без вас.

Над водой стоял легонький туман, а вода в затоне тихая — не плеснёт. Безветренная тишь.

Пашка осмотрел лодку — отличная казанка. Даже мотор висел на корме. Правда не рабочий. Скорые его снял и оставил на берегу. А сам сел на вёсла и вышел на плёс.

Размотал удочки, вручил каждой рыбачке по одной. Насадили червей и забросили.

За полтора часа наловили килограммов десять карасей, окушков и каких-то страшилищ, состоящих из одной головы.

* * *

Где-то в половине восьмого, метрах в ста от лодки и метрах пяти над поверхностью воды вспыхнула голубая точка.

Бабка констатировала.

— Портал!

Точка повисела секунд пять и погасла.