— Остерегайтесь, братья. Мы окружены ксеновыродками.

Фабий поднял глаза. За первым паукообразным последовали еще — десять, двадцать, тридцать и более, спускающиеся отовсюду. Как будто потревожили их невидимое гнездо. Фабий выругался.

Ловушка. И они угодили точно в нее.

Арриан с большим интересом изучал зеленые усики, которые оборачивались вокруг его наручей. Отсек гидропоники на борту «Везалия» представлял собой кошмарные джунгли. Повсюду расползались растения, в большинстве своем ядовитые или голодные, или то и другое сразу. Естественные гибриды тысяч видов произрастали здесь практически безо всякого контроля.

Воздух был густым и влажным, с конденсатом и токсичными газами, которые могли разъесть поддоспешник силовых лат Арриана, останься он тут слишком долго. Проникая в трещины в металле, по камере расходились толстые корни, получающие подкормку из чанов с питательным раствором, которыми было заставлено помещение. Огромные массы лозы и лиан оплетали подвесные мостики и лестницы. Усеивающие теплицу цветы всех мыслимых оттенков добавляли к прочим миазмам головокружительное зловоние.

Ретинальный дисплей в его шлеме автоматически выделял и опознавал обитателей этого зеленого ада. Большинство растений имели ту или иную лекарственную или пищевую ценность. Отвратительные на вид лианы, обвивавшие самые верхние дорожки, годились для создания пасты, вполне съедобной, на неприхотливый вкус экипажа фрегата. Шершавые цветы, что ютились под центральной лестницей, выделяли пыльцу, из которой синтезировался достаточно сильнодействующий и быстро вызывающий привыкание наркотик.

Из других растений можно было получить различные мази и анальгетики, и Арриан был одним из немногих, кто знал, как это сделать. Среди немногочисленных апотекариев, остающихся в Оке Ужаса, фитология считалась умирающей наукой. Да, они умели производить наркотические препараты или варить алкоголь, но не более того. Старший апотекарий же настаивал на том, чтобы те, кто стремился обучаться у него, сперва ознакомились со всей полнотой и широтой естественных наук, включая эпигенетику, аэробиологию, биохимию, и даже посвятили одно столетие изучению биосемиотики.

Наука и медицина, по твердому убеждению Фабия Байла, были неразрывно связаны между собой. Чтобы заниматься одним, требовалось иметь внушительный багаж знаний в другом. Быть апотекарием значило видеть картину целиком, а не только ее отдельные части.

Арриану нравилось приходить в отсек гидропоники. Для него это было место тихого созерцания, тогда как мало кто осмеливался даже появляться здесь. И как раз тут он услышал чьи-то мягкие шаги и заметил, как некоторые растения реагируют на новый запах в воздухе.