– Вы представляете свое предложение многим признанным экспертам в данной области, – сказал Макки. – Они оценивают это предложение на основании тех новых знаний, которые может открыть эксперимент.

– Ах да. Мы представляем предложение на суд наших коллег – специалистов, миссия и взгляд которых на собственную персональную идентичность находятся под сильнейшим влиянием убеждения в том, что они могут улучшить свойства всех мыслящих и сознающих существ. Скажите мне, легум, многие ли комитеты экспертов отвергают предложенные эксперименты?

Макки понял, куда клонит говачин, и ответил очень осторожно:

– Да, они отвергают очень мало предложений, это правда. Но вы не представили свои предложения по досадийскому эксперименту никому вообще. Вы хотели сохранить его в тайне от собственного народа и от других сознающих?

– Мы опасались, что судьба нашего эксперимента будет зависеть от отношения к нему представителей чуждых нам видов.

– Ваш проект одобрило большинство говачинов?

– Нет, но мы же оба понимаем, что положительное решение большинства отнюдь не гарантирует безопасности принятых проектов.

– Досадийский эксперимент оказался опасным?

Арич ненадолго замолчал, а потом сказал:

– Да, он оказался опасным.

– Для кого?

– Для всех.

Это был неожиданный ответ, придавший новое измерение поведению Арича. Макки решил продолжить и добиться признания:

– Итак, этот досадийский проект заслужил одобрение меньшинства говачинов – меньшинства, признавшего правомочность эксперимента, в котором риск превышал пользу.

– Вы умеете говорить так, Макки, что ваши слова сами по себе предполагают наличие определенного рода вины.

– Но большинство в Конфедерации может согласиться с моим предположением?

– Если они о нем когда-нибудь узнают.

– Я понял вас. Но приняв риск повышенной опасности, какую пользу собирались извлечь из эксперимента в будущем?

Арич тяжело вздохнул.

– Легум, я уверяю вас, что мы работали лишь с добровольцами, и среди них были только люди и говачины.