И, на мое счастье и счастье историков будущего, такие очевидцы существуют.

Одна из них – Чери Гилберт, ныне достаточно известная фигура. На тот момент ей было двадцать четыре года, и во время высадки марсиан неподалеку от Лос-Анджелеса она работала личным ассистентом директора кинокомпании «Парамаунт». Чери уже тогда имела больше навыков, чем обычный офисный клерк, а в индустрии на тот момент царил такой хаос, что время от времени ей приходилось брать на себя самые разные задачи, включая и технические. В 1921 году она даже неожиданно для себя стала оператором на съемках «Любовницы кайзера» Гриффита, поскольку инфлюэнца вывела из строя половину команды.

– Именно поэтому тебе нужно пойти со мной, – говорил Гомер Гирднер, пока, задыхаясь, вел Чери вверх по Маунт Ли, покрытому зеленью холму, возвышающемуся над Голливудом, а потом еще выше, в горы Сан-Гейбриел. В Лос-Анджелесе было всего семь утра пятницы (а в Англии в это время – чуть позже полудня, и я была заперта в корпусе медленно ползущего по земле лэндшипа, о чем речь пойдет позже). Но ветер, дувший с материка к морю, уже успел принести слабый запах гари. Чтобы открылся обзор на восток, надо было подняться повыше. Однако все знали, что марсиане приземлились именно там, в глубине материка, в стороне Сан-Бернардино. И свидетельства войны уже были очевидны.

Все было точно так же, как и в Нью-Йорке. Две волны цилиндров: первые пятьдесят с чем-то – просто пустышки, которые воздвигли на земле Кордон, готовя плацдарм для второй волны. Та прибыла часом позже и принесла с собой экипажи и боевые машины. В следующие несколько часов этот же сценарий повторился по всей планете. Казалось, что в Голливуде никто не ложился, следя за обрывистыми радиосводками с первых боев: подразделения Национальной гвардии и регулярных войск встретили огнем марсиан, выбравшихся из цилиндров, но без какого-либо заметного эффекта. Позже, через несколько часов, примерно к рассвету – вновь точно так же, как и в Нью-Йорке, – боевые машины марсиан вышли за пределы Кордона и начали наступление.

Поэтому теперь, этим ранним летним утром, спустя всего шесть часов после того, как в Калифорнии приземлился первый цилиндр, в холмах уже ощущался запах гари.

Гомер шел впереди по тропе, задыхаясь и обливаясь потом. Его слова прерывались одышкой – хотя, как отметила про себя Чери, это она тащила на себе видеокамеру, а сам Гомер нес только легкие катушки с пленкой.

– Я знал, что ты согласишься, – говорил он.

– Неужели?

– Ну перестань. Фигурально выражаясь, ты самый смелый парень из всех, кого я знаю.