— Бр-р-р-р, ну ты и нагнал жути.

— Я тебе всего лишь правду жизни рассказывают, — усмехнулся Антонио. — Среди власть имущих каждый второй с извращениями. Вся эта педофилия, гомосятина, садизм там за норму жизни идёт. Вспомни, сколько скандалов было. А сколько случаев осталось за кадром. Или возьми ту же Европу, где в некоторых странах всеми правдами и неправдами возраст согласия снижают, уже до 14 лет дошли! И активно работают над тем, чтобы ещё снизить его.

— Всё это познавательно, но каким боком ко мне?

— Да простым. Пойми, Лёха, этот Влад — социопат. А это значит, что для него нет запретов, есть лишь преграды, которые надо преодолеть. Конечно, сам он тебя в городе убивать не станет. Но вот заказать парочке идиотов, как это было в Сан-Антонио, может на раз-два.

— Нет, этого он точно не будет, — качаю головой. — Для него это теперь личное. Я его взгляд видел, он с меня уже мысленно кожу снимал. Так что никаких утырков с заточками или снайпера. В городе мне безопасно, здесь все и всё на виду. Так что голову этим я сейчас забивать не стану.

— Смотри сам, конечно, но я бы на самотёк это не пускал.

— Завтра. Всё — завтра. Ты мне лучше скажи, каким ветром тебя сюда занесло? — меняю тему разговора.

— Да Ариэль, чтоб её. Не женщина, а дьявол во плоти. Каким-то макаром прознала, что её отца не просто бандиты с дороги убили.

— Оп-па, — я нервно поёрзал на стуле и чуть вжал голову в плечи. — И она теперь…

— Да не сцы, не нужен ты ей. Да, охотились на тебя, убили Маршалла. Она тебя в этом не винит. Как и вся семья. Как сказала Гретта, “на всё воля Божья”. Но доча хочет отомстить за папу, и вот мы здесь. Ибо она здраво рассудила, что если охота идёт на тебя, то лучший способ найти этих бандитов — быть рядом с тобой.

— И ты не смог её отговорить.

— Да проще поезд остановить! — вздыхает Антон. — И это ещё ладно, там и братья хотели с нами увязаться, еле отговорил. Кому-то надо же за фермой и матерью присматривать. Хватит и одной мстительницы.

— А ты?

— А что я. Это не моего отца убили.

— Он твой тесть.

— Слушай, я его пару недель знал. Да, мужик хороший. Но если так за каждого вступаться, никакого здоровья не хватит. И не надо менять осуждать!

— Я молчал вообще-то.

— Слишком громко молчал, — буркнул Антон и отвернулся. — Пойми меня правильно. Я уже настрелялся и навоевался. Да, за свою семью я всегда заступлюсь. И за друзей. Но Маршалл не был ни тем, ни другим. И дело не в формальности в виде штампа в ЗАГСе и свадьбы со священником.

— Семью не формальности создают.

— В точку, — кивает Антон.