Булгакова демонстративно сняла лучемет с предохранителя.

– Глупо! – Воскобойникой даже не поменял позы. – Не впечатляет! Ну, пальнешь ты сейчас в меня и разнесешь на куски двигательный отсек. Глядишь и топливо сдетанирует.

– Убирайся ничтожество! – прорычала девушка. – Или, клянусь страховочным фалом, я нажму на курок и уничтожу корабль вместе с собой.

– Какой гротеск! Прямо апофеоз целомудрия и неприступности. Ладно, деточка. Опусти свою пушку, и поговорим по-взрослому. Ярославцев труп! Уже через несколько минут я прихлопну его как назойливое насекомое. Ангелы будут вырезаны сегодня в полночь. Но мне кажется, что ты, в отличие от них, на что-то претендуешь? Я даже не допускаю мысли, что моя златокудрая недотрога участвует в этом шоу просто так.

– Еще одно слово, и я размажу твои мозги по бронепереборке! – Елена тщательно прицелилась и плавно потянула курок на себя. Воскобойников незамедлительно испарился.

Булгакова, с величайшим облегчением, поставила оружие на предохранитель, и торопливо задраила люк.

Она попыталась связаться с Ярославцевым…

Потом с базой…

Но эфир предательски молчал, обрекая ее на мучительное ожидание.

Костя предполагал засаду на входе. Что-то типа огневого мешка, скрытых лучевых пушек, мгновенно раздвигающихся плит с заостренными кольями под ними, или разящего сверху молота…

Но, кажется, он переоценил своего противника. Его беспрепятственно впустили внутрь, и только после атаковали два десятка легковооруженных воинов.

Капитану осточертело убивать, и он решил, что будет пробиваться быстро и с наименьшим уроном для противника.

Он начал валить туземцев одиночными выстрелами в мягкие части тела, при этом, даже не калеча их, а временно выводя из строя. Утратив от болевого шока способность к дальнейшему сопротивлению, те с воплем приседали, и сразу же заваливались на бок.

Когда же воинственный пыл аборигенов был сломлен, он внимательно осмотрелся по сторонам, он поневоле восхитился внутренним убранством дворца.

Прохладный, влажный воздух, напоенный натуральными ароматизаторами, бесшумно вырывался тонкими струйками из специальных отверстий в стене, предохраняя внутренний объем всего комплекса от неизбежного перегрева.

Золотые статуи обнаженных женщин и мужчин, исполняющих какой-то ритуальный танец и застывших в естественных позах, украшали огромный холл.

Вдоль расписанных разноцветными фресками стен, в ярко подсвеченных нишах, были разложены золотые предметы: кубки, чаши, мелкие статуэтки, инкрустированное драгоценными камнями оружие и дорогие доспехи. Все это великолепие блистало, переливалось и завораживало красотой.