Стилет не стал терять время на расспросы и сразу ударил по тормозам, отчего всех качнуло вперед. Благо скорость была сравнительно невелика и никто не зашибся. Впрочем, не до возмущений. Все подобрались и приготовились к неожиданностям.

— Сдай назад. Быстрее! — выкрикнул Дмитрий, извлекая из нагрудного подсумка разгрузки монокуляр. — Стой.

Вообще-то пользоваться им через пластиковое забрало респиратора не то чтобы удобно, но он уже успел приноровиться. Навалившись на сидевшего у двери Энико и обретя таким образом опору, он вперил свой взгляд в окуляр.

— Латыш — Догу. Что там у вас случилось?

— Замри, Дог, — коротко бросил в гарнитуру сержант.

— Вот так вот, значит, — озадаченно произнес Нефедов.

— Что ты там увидел? — всматриваясь в ту же сторону и ничего не обнаруживая, поинтересовался Энрико.

— Теперь уже ничего.

— И долго мы будем гадать, что это было, а, русский?

— Там рвач гнался за человеком.

— Эти в порту, конечно, чокнутые, но не настолько, чтобы разгуливать под лесом, — возразил снайпер. — Это был кусач, без вариантов.

— Правильно. Кусач. Но это объясняет, почему свежаки ошиваются на открытом месте на набережной. Портовые в них не стреляют, а развитые не лезут под пули.

— И какая нам с того радость? — смерив его недовольным взглядом, поинтересовался Лацис.

— Ну, мы можем сравнительно легко уменьшить популяцию мутантов.

— Одно наказание на тебе уже висит. Сейчас ты нарываешься на следующее, — пообещал сержант.

— Все просто. Подманиваем мутанта. Даем ему по башке и делаем инъекцию вашей кровью. Внутримышечно, наверное, будет достаточно.

— Хм. Наши наномодификаторы один черт их убьют. Но за это время их может сожрать какой-нибудь рвач, а то и не один, и тогда мы минусуем вместе с задохликом развитую тварь. Энрико, напомни мне, если забуду, никогда не играть с русским в карты. На склад, потом в морозилку. И напоследок нужно будет навестить медпункт. Там же аптека и запасы шприцев.

— Ковбой, за тобой косяк. И я спрошу, не сомневайся, — цыкнув, произнес Стилет.

— Тебе-то я чем не угодил?

— А он у нас уколов боится, — не выдержав, хохотнул Энрико.