Даже ментально здоровые индивиды сами не замечали, как их начинало неотвратимо влечь к Жужу, в то время как всевозможные носители девиаций спустя считаные мгновения уже ползали подле его туфелек, пуская слюни и трясясь от животной похоти. Гостей, к счастью, от тлетворной ауры защищала их более сложная, чем у смертных, природа и стальная воля.

Белые ресницы-опахала взметнулись, когда Жужу поднял на гостей взгляд.

— Сколько циклов, Каос? — донеслась хрустальная трель из пухлогубого ротика. — Чем обязан наслаждению лицезреть в моем доме Тринадцатого стража?

— Есть дело.

— Надеюсь, — перламутровые зубки на миг прикусили нижнюю губу, — интимного характера?

— Исключительно интимного. Интимней некуда. Вообще-то я крайне огорчусь, если интимность моего к тебе дела будет нарушена раньше времени, Жужу. Кстати, спасибо за херес…

— Знаю, что ты его любишь.

— Предвидел мой визит?

— О нет, что ты. Я ведь не ясновидец. Просто никогда не перестаю надеяться. Твой спутник?..

— Мартабах, бывший ученик.

— Правда?

Повинуясь изменившемуся тону, один раб убрал книгу, а другой отполз в сторону, чтобы мальчишка мог встать. Он двигался грациознее любой кошки, но в то же время каждый жест пронизывала манерность, каждый поворот шеи, каждый звонкий шажок, каждое движение бедер и разворот плеч могли свести неподготовленного смертного с ума.

— Один из печально знаменитой троицы? Слышал, вы много дел натворили во время войны. Сколько жизней ты загасил?

— Кто их считал?

— От тебя несет тленом и кровью. Изысканно.

— Просто ты мне в пупок дышишь, а я уже некоторое время в дороге.

— Мне нравятся грязные тела, — облизнулся иллит, — особенно такие… такие…

— Вернемся к делу, может быть? Нам с Мартабахом нужно попасть в один мир, куда не ведут более обычные пути. Если ты готов унять свой зуд хоть ненадолго.

Иллит унял. Весьма несвойственная и похвальная способность для его вида.

Каос коротко обрисовал свое дело.