— Это запись вашей памяти, которая подается в мозг каждые три миллисекунды. Напоминает, так сказать, что вы — это вы, корректирует все изменения личности, которые могут вызвать нарушение временных линий в прошлом. Чисто защитное устройство, но это все, что у нас есть.

Краем глаза я увидел, как еще один человек испарился, и профессор помрачнел.

— Мы должны перейти в наступление, если хотим спасти Корпус.

— В наступление? Каким образом?

— Послать кого-нибудь в прошлое, чтобы обнаружить силы, ведущие войну времени, и уничтожить их, прежде чем они уничтожат нас. У нас есть такая машина.

— Иду добровольцем. Похоже, эта работа как раз по мне.

— Пути назад не будет. Это экспедиция только в один конец.

— Снимаю последнее заявление. Мне и тут хорошо.

Тут я кое-что вспомнил — информация, несомненно, была подана в мозг три миллисекунды назад, — и укол страха послал в кровь порцию различных химических веществ.

— Анжелина, моя Анжелина! Я должен поговорить с ней.

— Она не одна на свете!

— Для меня она одна, профессор. И уйдите с дороги, чтобы я вас не зашиб.

Он отступил, хмурясь, бормоча что-то и постукивая ногтями по зубам, а я набрал номер видеофона. Аппарат дважды прогудел, и несколько секунд до ее ответа ползли, как улитки.

— Ты здесь! — выдохнул я.

— А где же мне быть? — Морщинка меж бровей омрачила ее классические черты, и она потянула носом, будто чуяла через экран запах спиртного. — Ты пил, да еще в такую рань.

— Только глоточек, но звоню не поэтому. Как ты там? Выглядишь ты здорово, отлично, совсем не прозрачная.

— Глоточек? Больше похоже, что целая бутылка.

В голосе появился металл, что напомнило о прежней, непре-ображенной Анжелине, самой жестокой и беспощадной преступнице во всей Галактике до того, как медики Корпуса промыли ей мозги.

— Предлагаю прервать этот разговор. Прими отрезвляющую таблетку и позвони, когда придешь в себя.

Она положила руку на кнопку отбоя.