– Есть и другая точка зрения.

– Их слишком много, точек зрения, а истина одна – мы наблюдаем вторжение! Где вы, рыцари, способные защитить жизнь? Интеллектуалов человечеству хватает, недостает бойцов.

– Аристарх, по-вашему, тоже из числа интеллектуалов? – не удержалась Настя.

Забава улыбнулась, грустно и с нежностью, словно речь шла о ребенке.

– О-о, Аристарх – боец, можешь быть уверена, хотя интеллекта ему тоже не занимать, но воспитан он не на законах отражения. Да и опасность так долго дышала ему в затылок, что превратила природное терпение и осторожность в терпимость и уверенность в разрешении любого конфликта мирным путем.

– Он знает, что я буду работать с вами?

– Мне не надо спрашивать разрешения даже у председателя ВКС, но… он знает. Идем.

И Настя поверила.

Запись выступления Рооба, Грехова и Баренца транслировалась всемирным видеовещанием в течение трех дней через каждые три часа, с тем чтобы ее смогло просмотреть как можно большее количество людей. Подействовало ли это на изменение отношений к приближающемуся Конструктору, не знал пока никто, напряженность в мире сохранялась, конфликты между сторонниками разных религиозных группировок и общественных неформальных объединений продолжали развиваться, фактам злостных хулиганских поступков и асоциального поведения не было видно конца.

К-гости посещали людей все реже и реже, уже не пугая их, как прежде, но и не вызывая особой симпатии. И наконец волна посещений схлынула, породив приступ разочарования у тех, кто надеялся на «лечебную силу» философии вселенского милосердия, проповедником которого выступил Грехов.

– Человека не переделаешь, – грустно заявил по этому поводу Баренц в разговоре с Железовским, – если он сам этого не захочет. Проповеди о силе добра хороши только для подготовленной аудитории, но не для демоса, разделенного границами симпатий и антипатий, раздираемого противоречивыми чувствами и готового провозгласить мессией любого, кто громче крикнет «бей!».

– Ярополк, ты не прав, – так же грустно пророкотал Железовский, во многом утративший за последние сутки твердость каменных черт и неподвижность изваяния. – «Мир бытия – досадно малый штрих среди небытия пространств пустых» [106]. Каждый борется за жизнь как может.

– Понимаешь, я почему-то думал, что мы достигли постулата совершенства, когда каждый заботится о каждом, но на поверку оказалось, что в большинстве случаев каждый заботится о себе.

– Ты не прав, Ярополк, – повторил комиссар-два. – Просто взаимоотношения людей в нашем совершенном социуме сложнее, чем мы представляли, и только. Человек непредсказуем, и наряду с мужеством, бесстрашием, готовностью к самопожертвованию всегда будут наличествовать ложь, трусость, подлость и предательство, в преодолении которых только и есть смысл существования человека.