– На вопросы не отвечает...

Гаршин засмеялся одновременно с Жанной Аркадьевной.

– Ну, это еще ни о чем не говорит. Думаю, на общей пятиминутке нам обо всем сообщат. Кто у нас сегодня работает над картой?

– Герман. Он вышел покурить. Сказать ему, что он вам нужен?

– Не надо. Кстати, от химиков информация была?

Месяц назад из Башкортостана пришло любопытное сообщение от водителей механизированной колонны атомоходов о произошедшей на их глазах аварии с НЛО. Они разыскали и прислали в Центр несколько осколков якобы разбившейся «тарелки», и вот уже месяц химики центральной лаборатории бились над анализом осколков, но единственное, чего они добились за это время, – разложить материал осколков на элементы, так и не определив его комплексный состав. Сплавом этот материал назвать было нельзя, равно как и керамикой.

– Нового ничего нет, – виновато ответила Лисовская, словно от нее зависело поступление нужных документов.

– Ну хорошо.

Гаршин с минуту постоял у пульта, глядя на гудящие магнитные барабаны, перематывающие ленту, на мигание индикаторных панелей – машина решала очередную задачу, перемалывая в кристаллическом нутре лавину информации, – потом кивнул всем и вышел, чувствуя спиной взгляды подчиненных. И снова досада на самого себя, на свою заторможенность, беспричинную неудовлетворенность поднялась в душе дымной волной.

«Сходить к кому-нибудь поплакаться в жилетку? – подумал он, проходя мимо неплотно закрытой двери первой лаборатории, из-за которой как всегда доносились звуки музыки. – Но о чем плакать? У меня все есть: интересная работа, интересная проблема, интересная женщина, которая ждет моих звонков... У меня прекрасные товарищи по работе, не забывают и старые друзья в Цахкадзоре, меня любят мать и сестры... черт возьми, я же полностью счастливый человек! И все же чего-то мне не хватает. Чего мне не хватает? Риска мне не хватает, риска в работе... а может быть, просто перемены обстановки. Острых ощущений: погонь, смертельной опасности, поединков с врагами (не дай Бог!) или с природой... Бред! Я же знаю, что я очень мягкий человек. Тогда в чем дело?»

Он задумался так глубоко, что чуть не столкнулся с Ивлевым, шагнувшим из двери в коридор.

– Извини, – сказал он, вымученно улыбаясь. – Затмение, понимаешь, нашло. Ощущаю дискомфорт, а причин не вижу.

– Червь сомнения грызет душу? – сказал Ивлев, окидывая Гаршина проницательной желтизны взглядом. – Понимаю. Зайдем ко мне, есть разговор.

– Мы с Богаевым были в министерстве, – сказал Ивлев, по обыкновению полузакрыв глаза и застыв в кресле как статуя. – Решено развернуть исследования НЛО на уровне зарубежных организаций. К этой проблеме будут подключены не только российские институты и лаборатории Академии наук, но и научные центры Содружества. То есть от энтузиазма одиночных групп переходим к массовой атаке на непознанное.