— Дьявольщина!

— Ага, согласен.

Зинченко постоял немного и тоже сел. Помолчали. Свистнул интерком. Михаил Юрьевич снял трубку, выслушал, бросил трубку на рычаг.

— Молчит как партизан.

— Кто его допрашивает? Погребняк?

— Не все ли равно, парень надеется, что его вытащат.

— Ничего, ребята поработают — расколется. По какому поводу вызывали на кабинет?

— «Чистилище» ликвидировало депутата Госдумы Васильчикова. А мы в результате получили последнее «китайское» предупреждение от премьера.

— Васильчикова? Степана Петровича? Я его знаю… знал. Зачем понадобилось «Стопкриму» его убирать?

— Не имею понятия. Где твой хваленый ганфайтер? Где его голова? С ума они там посходили, что ли?! Начальника Главного управления по борьбе с организованной преступностью подлавливают в его собственной резиденции! Это как понимать?!

Зинченко молчал.

— До каких пор премьер будет мне мылить шею? Я ему кто — мальчик для битья?! Все в одной луже сидим, а отмываться должен начальник ГУБО! — Медведь замолчал, сдерживаясь, глубоко вздохнул, глянул на неподвижного заместителя. — Фантомас разбушевался, да? Что будем делать, Афанасьевич?

— Работать, — без улыбки ответил Зинченко. — По закону административных джунглей, царящему в правительственных кругах, необходимо найти стрелочника. Нашли вас. Ну и что? Переживем. Краснорыжин разносит вас по одной причине.

— Какой?

— Боится. Когда я его вижу, всегда вспоминаю Козьму Пруткова. Помните у него: «Впереди стада идет круторогий баран с колокольчиком. Овцы уверены, что он знает, куда он их ведет. А баран всего лишь желает быть впереди: не пыльно и хороший выбор травы».

Генерал засмеялся. Зинченко улыбнулся в ответ:

— Сегодня мне должен звонить Соболев. Как только поговорю с ним, перезвоню вам. Разрешите поработать с напавшим на вас террористом?

— Вряд ли он много знает. Поработай, если хочешь, но займись охраной. Как он мог внедриться? Или его просто купили?

— Скорее всего. Не беспокойтесь, Михаил Юрьевич, больше такого не случится.

Генерал открыл папку и углубился в бумаги.