— За кем?

— Вы с ним только что разговаривали. Зинченко.

— Он же был замом.

— Назначен исполняющим обязанности.

— Кто приказал следить?

Водитель дернулся изо всех сил, надеясь разорвать ремень, получил второй щелчок по уху и сдался:

— Майор…

— Смелее. Фамилия?

— Ибрагимов.

— А-а, Хасанчик, старый знакомый, жив еще. Где его можно найти?

— На базе.

— То есть на Лубянке. Где еще?

— Дома, в Зеленограде, еще он любит отдыхать в найт-клабах, особенно в «Лотосе».

— Спасибо, ты не так глуп, как выглядишь, и очень любезен. За это я оставлю тебя в живых. Но если расскажешь майору о нашей встрече, я тебя найду. — Матвей вытащил из кармана водителя удостоверение офицера ФСК, прочитал вслух: — Столбухин Виктор Иванович, лейтенант. Значит, договорились?

Матвей вернулся во двор, мельком глянув на второго сотрудника Федеральной контрразведки, распростертого на асфальте, вокруг которого уже собралась толпа, и выехал на улицу.

Он звонил в дверь с некоторым душевным трепетом, хотя все, что было связано с именем Марии, ушло. Правда, ушло из сердца, но не из памяти. Потому что, когда она открыла дверь, по обыкновению в почти прозрачном коротком халатике, показалось, будто и не было трех с лишним лет разлуки.

— Ты?! — округлила глаза девушка.

— Тень отца Гамлета, — неудачно пошутил он, невольно залюбовавшись лицом и фигурой Марии. Лицо девушки он всегда сравнивал с лицом королевы Медичи, столько в нем было величавой гордости, холодной надменности, целеустремленности, решительности и властолюбия. Собственно, и расстались они по причине этого самого властолюбия: Мария хотела, чтобы он подчинялся ей беспрекословно, всегда и во всем.

— Извини, королева, что потревожил, но у меня нет выхода. Этого мальчугана, — Матвей подтолкнул Стаса вперед, — надо приютить на некоторое время.

Мария прикусила губку, глянула на мальчишку, и тот ответил ей взглядом исподлобья.