Ибрагимов сглотнул, не сводя взгляда с черного зрачка, в глазах его зрело какое-то решение, и Матвей понял, что полагаться на слова профессионального негодяя нельзя. Понял это и Василий. Нажал на курок, и… ничего не произошло! Ибрагимов не вскрикнул, не упал, продолжал смотреть на пистолет, но Матвей вдруг понял, что застывший взгляд майора перестал излучать ненависть.

— Кажется, сработала… — прошептал он.

Василий оглянулся на него, коротко рассмеялся:

— Если бы я знал, что делать дальше.

— Он лишен воли — и только. Теперь можно его программировать… но я тоже не знаю, как это делается.

— Может быть, просто приказать, и все?

— Попытка не пытка. — Матвей пожал плечами, с сомнением глянул на полуголого человека на полу. — А он не притворяется?

Василий провел перед глазами Хасана рукой, но тот не среагировал.

— Похоже, что нет. Да и что нам остается? Но прежде пусть расскажет о секретах дачи, кто и как ее стережет, где они прячут твою Кристину… в общем, все.

При словах «где они прячут Кристину» Василий искоса глянул на Матвея, улыбнулся, но продолжать эту тему не стал.

Ибрагимов рассказывал десять минут, пока не заговорила рация: очнулся один из командиров группы охраны. Ганфайтеры заставили Хасана выматерить ничего не соображавшего телохранителя, и это дало им еще десять минут. После чего они приказали Ибрагимову забыть о встрече и собрались было уходить, как вдруг Матвею пришла в голову идея.

— Слушай, волкодав, а что, если внушить ему в определенное время поднять шум на даче? Мы будем там не раньше завтрашнего вечера, вот и пусть начнет бузу, «учебную стрельбу» по всему, что движется.

— Ты гений!

— Я знаю, — скромно согласился Матвей.

— Но тогда пусть поднимет не просто бузу или стрельбу, а прицельную: пусть начнет расстреливать телекамеры, лазеры, электростолбы и аппаратуру магнитного сканирования, это поможет нам отступить.

— Ты гений!

— Я знаю, — скромно согласился Василий.

Через минуту, продиктовав осоловелому майору новый приказ — «начать шум» на даче Ельшина, а также забыть все, что произошло на квартире у любовницы, оба ганфайтера успокоили плачущую хозяйку и ушли из дома тем путем, которым шел Матвей, — через крышу и второй подъезд, еще раз избив очнувшуюся охрану.

— Надо переварить все, что он рассказал, и разработать план, — сказал Василий в кабине своего «Опеля». — Куда поедем?

— У меня крыши нет, — отозвался Матвей. — Я гол как сокол.